Богами не рождаются

— Это либо прямой выход в один из каньонов Луны, — недовольно бубнила я, упихиваясь в серебристую, плохо гнущуюся ткань скафандра, — либо утерянный запасной бункер Адольфа Гитлера. Что все-таки там находится? — допытывалась я у компьютера. — Сокровища Янтарной комнаты? Александрийская библиотека? Мумия Светлейшего князя Потемкина-Таврического, по слухам, обладавшего самым большим детородным органом за всю историю человечества, или нечто еще столь же раритетное?

Но кибернетический гид лишь вежливо хмыкал, игнорируя мои примитивные шуточки, и ограничивался менторскими репликами на тему: молнию застегни, кнопку вентиляции нажми, внутри шлема не чихай.

Система личного доступа к секретному отсеку оказалась еще более дотошной. Она попросила не только предъявить отпечаток моего большого пальца, но и сунуть сам палец в одно из отверстий, где его тут же больно укололи иглой, взяв каплю крови. Потом мне нагло засветили сканером в глаз, считывая информацию с сетчатки. Я бодро предложила анализатору не скромничать и затребовать, до кучи, еще и анализ мочи. Но, видимо, все изменения, постигшие мой многострадальный организм за время длительного пути к Вратам, систему защиты не смутили, потому что металлическая дверь бесшумно раздвинулась…

Я ушла по узкому проходу между десятками консервационных капсул и восхищенно вспоминала текст священного Писания. Ай да директор, ведь сходится все — тютелька в тютельку сходится! Под Небесными вратами действительно спали мои ангелы — не живые, но и не мертвые! Я подходила, протирала перчаткой очередное заиндевевшее стекло и жадно всматривалась в знакомые лица ангелов, уложенных в куда более мощные криокамеры, чем те, которыми в свое время оснастили «Нику». Ведь в отличие от моего бессмертного экипажа все они оставались обычными людьми. Теми ребятами, с которыми я прошла и огонь учебных полигонов, и воду выпускной регаты, и медные трубы нашего самодеятельного школьного оркестра. С которыми в столовой не один пуд соли съела. Вот в этом ряду лежит весь второй курс, названный «Звездными орлами», — лучшие пилоты в Школе. А в другом ряду — «Белые барсы» — белая кость, элита космической разведки. В специальной, сделанной по индивидуальному заказу камере спит Стен — наш «Морской ярл»: чистокровный швед, два метра двадцать сантиметров росту. Соломенные локоны до плеч, лоб грозно нахмурен. Что-то тебе там сейчас снится, дорогой «крейсер Аврора» ты мой? А рядом его неразлучный друг — смуглый Бастор. Невысок, но коренаст и дюже мускулист — штурман-виртуоз от бога. Чуть левее, кажущаяся еще прекраснее сквозь пелену морозного тумана, виднеется тоненькая фигурка золотистокожей индуски Индры, первой красавицы Школы, талантливого микробиолога. Да все они здесь — медики и строители, пилоты и разведчики, биологи и химики. Эх, ребята, да мы с вами горы свернем!

Невзирая на предостерегающий окрик «Ноя», я сдернула с головы шлем:

«Ну и подумаешь, что температура тут минус сто градусов по Цельсию! Что мне, святой, то есть памятнику, сделается, если все мои друзья — со мной…»

Я уткнулась лицом в промороженные полосы свисающего с потолка целлофана и счастливо разрыдалась, как самая обычная, сопливая земная девчонка…

— Феникс, прием! — Я требовательно постучала по клавише связи. — Видишь меня?

По монитору сначала поплыли серые полосы помех, а затем на экране нарисовалось сияющее улыбкой лицо штурмана, из-за широких плеч которого высовывались все остальные ребята, показывавшие мне языки и корчившие рожи. Я усмехнулась. Ну, ей-богу, как дети!

— И слышу, и вижу! — старательно выговаривал Фен, наклонившись к микрофону. — Это ты? Живая?

— А что, я похожа на призрак отца Гамлета? — привычно отшутилась я.

— Не люблю Шекспира! — скривился друг. — У него все книжки маньячные какие-то.

— Почему? — Я недоуменно приподняла брови, питая давнее, проверенное на практике, а потому — почти благоговейное уважение к гениальному английскому писателю.

— Героини у него обязательно не только глупы, как курицы, так еще и мрут на каждой странице, будто мухи! Вот смотри, — начал увлеченно перечислять Фен. — Офелия сбрендила и померла, Дездемону придушили за грошовый носовой платок, Джульетта вроде как паленой водкой сначала траванулась, а потом и вовсе закололась для надежности…

— Все, все! Хватит! — Я с хохотом замахала руками. — Поверь, дружище, мне птичий грипп не грозит!

— Верю! — уважительно хмыкнул штурман. — Такую, как ты, и поленом не зашибешь! — В его голосе явственно проскользнули плохо скрытые нотки восхищения. — Сейчас я твоего разлюбезного Алехандро к экрану пущу, а то он мне уже всерьез кинжалом спину ковырять начал…

Мощный торс Феникса, полностью перегораживающий все зримое пространство, немного сместился в сторону, и я увидела золотисто-карие глаза любимого мужчины. Виконт выжидательно положил подрагивающие от нетерпения руки на консоль управления и приблизил свое лицо к экрану ровно настолько, насколько это оказалось возможно. В его правой ладони и правда виднелся крепко зажатый кинжал.

— Привет! — шепнул он чуть слышно.