Богатство

– Можете забрать эти проклятые штуковины в свой музей, – сказал Роберт, указывая на горизонт, где стальные конструкции работы Александра Калдера, каждая размером с приличный дом, высились на фоне темнеющего неба, как гротескные космические пришельцы в голливудской космической эпопее. Между ними благодушно бродили коровы. – Отец не мог найти другого места, где их поставить. Бабушка не разрешила помещать их там, где их можно было видеть из дома, поэтому ему пришлось установить их на пастбище. Полагаю, эти штуки стоят денег?

– Я не судья. Саймон бы знал точно. Но, безусловно, много денег. Миллионы. Сколько именно, сказать не могу. – Неужели Роберт смирился с музеем? – удивилась она. Похоже, так. – Я возьму их. Артур собирался поставить одну или две на площади перед музеем.

– По ним здесь никто не будет скучать, кроме коров. – Он сделал паузу, бросив на пастбище косой взгляд. – Предположим, вы построили ваш музей. И что потом?

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Этого хотел отец – свой проклятый музей, еще одного белого слона от культуры в Нью-Йорке. Но этого хотел о н. Чего хотите в ы?

– Он хотел гораздо большего, чем музей, и вам об этом известно. Я тоже хочу всего этого, Роберт – и хочу, чтобы меня признали вдовой Артура. После этого, наверное, я как-то устрою свою жизнь. По правде, я не думала об этом.

– Что ж, вам следовало бы подумать, – резко сказал он. – Например, вы собираетесь переехать в квартиру отца и занять место в светском обществе Нью-Йорка? Просто носить фамилию Баннермэн недостаточно, знаете ли. Вам придется давать подобающие приемы, связать свое имя с положенными благотворительными акциями, обхаживать всех grandes dames и светских журналистов, соответственно одеваться, носить фамильные драгоценности. Это будет не трудно. Вы войдете в свет, имея красоту, деньги и хорошее имя. Какого черта вам еще нужно? Множество людей отдали бы зеницу своего ока за то, что вы уже имеете. Или п о ч т и имеете. Господи! Приложите немного усилий – и вы заставите Брук Астор выглядеть в сравнении с вами нелепым старым чучелом. Молодая, красивая, богатая – вы станете королевой Нью-Йорка!

– Не думаю, чтоб я этого хотела, – сердито ответила она. – Мне двадцать четыре года. Мне нужна ж и з н ь, возможно, семья и дети, все то, чего хотят нормальные люди.

– Н о р м а л ь н ы е? Если вы хотите нормальной жизни, вы решили войти в чертовски неподобающую семью. Нормальные люди не предъявляют претензии на миллиард долларов и не строят музей посреди Манхэттена. Если вы думаете, что какой-нибудь хороший нормальный парень женится на вас, когда вам прискучит ваше проклятое скорбное вдовство, забудьте об этом. Деньги творят с человеческой жизнью странные вещи. Вспомните Санни фон Бюлов, и что с н е й случилось.

– Роберт, я не наследница в поисках титула. С тех пор, как я уехала из дома, я сама зарабатывала себе на жизнь.

– Да? Но потом вы встретили отца, и все несколько изменилось, не так ли? Вы не в том положении, чтоб читать мне лекции об унаследованнном богатстве. – Он остановился и посмотрел на нее – не то, чтобы враждебно, но оттенок враждебности все же проглядывал из-под покрова небрежного обаяния, словно он только что, в первый раз заметил, что она может прекрасно приспособиться здесь в Кайаве, или что ее красота и ум могут быть страшным оружием. Его улыбка была безупречной, но автоматической – ее нельзя было назвать ледяной или угрожающей, она просто не выражала ничего, кроме минутной неуверенности в себе, которую он поспешил скрыть.

– Ладно, – сказал он. – Это все ваши дела, не мои. Бабушка желает соглашения, – тут же добавил он. – Она хочет, чтобы все совершилось как можно тише и быстрее.

– А вы?

– У меня, кажется, не так много выбора, как вы считаете? Настоящий вопрос в том, сможем ли мы сотрудничать друг с другом.

– Надеюсь, что сможем.

Он не ответил. Перед ними начиналась лестница. На ее вершине, полускрытое деревьями, виднелось странное здание, напомнившее Алексе домик-пряник из сказки.

– Кукольный Дом, – сказал Роберт. – Я почти забыл о нем.

– Что это?

– Прадедушка построил его после рождения Кэтрин и Элизабет. Наверное, его можно назвать детской. Все половинного размера, по росту ребенка.

– Я бы хотела посмотреть на него. Он открыт?

Роберт заколебался.

– Да, – сказал он. – Наверное.

Он поднялся по ступеням и нашарил ключ за резным косяком. Несмотря на свои колебания, Роберт точно знал, где его искать.

– Все еще на том же месте, – сказал он. – В Кайаве ничего не меняется.

Он отпер дверь, пригнулся, вошел и включил свет. Алекса последовала за ним, с изумлением поняв, что оказалась в пряничном домике Гензеля и Гретель. Впечатление было несколько бредовое – мебель была слелана на детей, но обстановка дома была пугающе полной, с занавесками на крошечных окнах, миниатюрным столом, даже полностью экипированной кухней, – где все было подходящего размера для девочек шести-семи лет. На миг ей показалось, что в дверях сейчас появится Белый Кролик, поглядывая на часы[45].