Богатство кассира Спеванкевича

И как это она, шельма, сказала… Он тут же дал ей тридцать пять злотых задатка и, вручая деньги, не выдержал, погладил по руке, от кисти до самого рукава — за локоть. Она улыбнулась… Кассир весь затрепыхался и вознамерился было произнести нечто пылкое, как вдруг дико завизжала свинья, она вопила не переставая, выводя фортиссимо на одном дыхании. Временами визг становился невыносимым, проникал в уши, будто когтями раздирая мозг.

Прибыли и помощники: это был вымазанный сажей детина, вероятно кузнец, который схватил свинью за уши, а также оборванец еврей, путешествующий с пустым мешком за спиной, тот ограничился советами. Свинья дернулась, точно в конвульсиях, и вновь свалилась с телеги, придавив всей тяжестью хлипкого Кароля, и затихла, как бы передав ему при этом свой крик. Гомерический хохот покрыл его голос. Девки полегли наземь, хозяйка трясла бюстом, и ее звонкий голосок так и разлился по округе. Только еврей не нашел в этом ничего смешного, и мрачное выражение не исчезло с его лица. Спеванкевич, развеселившись, глянул на него и тут же оцепенел. Мигом спрятался за широкую спину хозяйки и скользнул в сени. В глубине открытого настежь прохода перед ним встал безмятежный пейзаж: люпин, кольза и лес. До этого леса он доберется через пять минут. А там… Никакого «там»! Мрак и пустота!.. В сенях висела на гвозде старая веревка, в нескольких местах надвязанная. Спеванкевич схватил ее, свернул и сунул в карман пальто. Хозяйка едва не застигла его на месте преступления. Ласковым голосом она произнесла:

— Может, перекусить желаете? Пора ужинать…

И только тут Спеванкевич ощутил тяжкое томление, накатывавшее уже издавна и бывшее главной причиной его бесчисленных мук, скверного настроения, приступов отчаяния, подозрений, помрачений, предчувствий и страхов. Услышав об ужине, он тут же почувствовал слабость в ногах, легкую тошноту, пот выступил на лбу.

— И правда… Если вы будете так любезны… В самом деле, я очень голоден…

В одно мгновение он очутился за столом и дрожащими от вожделения руками, действуя ножом и вилкой, попытался разделать тушку жареной курицы. Но оказалось это непросто, слюна так быстро скапливалась во рту, что он едва успевал ее проглатывать, вилка выпала из ослабевшей руки… Еще секунда, и он сам свалится со стула и, как Тантал, умрет голодной смертью над курой. К счастью, свинья завизжала снова, и хозяйка, сотрясая дом, выбежала из комнаты. Тогда кассир схватил курицу, оторвал лапу и стал обгладывать — настоящий людоед. Дикому наслаждению не мешал пронзительный визг свиньи, да и мыслей в голове не было никаких: он позабыл обо всем на свете. Швырнув через какие-нибудь полминуты обглоданную кость на тарелку, оторвал другую лапу и с урчанием хищного зверя вонзил в нее зубы. Давясь, он глотал мясо огромными кусками и все спешил, спешил, словно кто-то мог в любой момент отобрать у него курицу. Свинья орала что есть мочи, сквозь ее отчаянный визг едва пробивались с улицы глуховатые крики людей. Среди этого шума появился первый проблеск мысли, это было пробуждение воли, угнетенной голодом, похожее на возвращение утраченного мужества. Появление еврея вызвало скорей ярость, жажду крови, чем страх. Хотя тело стал трясти озноб, кассир почувствовал в себе безграничную отвагу, способность сокрушить всех врагов до единого. Что там жалкий «дядюшка»! Он оторвал продолговатый кусок белого мяса от куриной грудки и стал его пожирать, помахивая ножом — это сулило гибель каждому, кто осмелится встать у него на пути к великой цели. Он возродился, стал в конце концов самим собой — непреклонным воителем, великим Мстителем своей эпохи. Свинья вдруг смолкла, комнату на мгновение наполнила такая тишина, точно на свете все умерло, но уже секунду спустя послышалась многоголосая перебранка, казалось, мастерски разыгранная, — ни дать ни взять «шум толпы» за кулисами экспериментального театра. Ничтожества… Люди-муравьи… Какая убогая у них жизнь…

Странные и вместе с тем знаменательные обстоятельства… Над этим задумаются будущие психологи, когда (через двадцать пять лет после смерти Спеванкевича) выйдут из печати его дневники. Только сейчас увидел он свое превосходство над толпой. Поразительно… Превосходство не только над этой жалкой чернью, которая и свиньи-то не может погрузить на телегу, но и над миллионами более чтимых своих сограждан. Кто потягается с ним в эту мрачную эпоху упадка Европы и Польши, когда всюду процветают воровство и продажность, порожденные поклонением золотому тельцу? Где сегодняшние герои? Где их идеи, оригинальность? Кто во имя великой цели отважится на самое банальное воровство? Кто, одинокий, окруженный враждебными силами, сумеет выстоять и победить и по прошествии нескольких лет повергнуть к своим стопам мир?