Богатство Лас-Вегаса

— Твоей матери не понравится, что я позволил тебе выпить все это вино, — сказал Филип.

— Так давай не будем ей говорить. Я сразу поднимусь наверх и побуду там какое-то время. Пропущу обед, я и так уже переел.

— Что-то сегодня в доме тихо. Обычно в это время Саймон слушает радио. А это что такое? — Филип протянул руку к записке на обеденном столе. — Тебе нет необходимости скрываться наверху. Твоя мать и Саймон уехали в Санрайз. Вернутся на следующей неделе. Значит, мы на время стали холостяками. Что будем делать?

— Не знаю, как ты, папа, а у меня свидание. — Увидев, как изменилось лицо отца, Эш тут же добавил: — Я могу его отменить. В конце концов, не каждый день мы получаем такую свободу.

Филип вдруг почувствовал себя легко и беззаботно, в нем проснулась жажда приключений.

— А как насчет того, чтобы вывести тебя в свет? Я имею в виду визит к Рыжей Руби?

— Ты серьезно?

— Да. Слышал, что она заполучила свеженьких девочек из Нью-Йорка. Конечно, это останется между нами. Матери ни слова.

— Конечно, нет. — Лицо Эша пылало.

— Думаю, нам следует подождать, пока стемнеет, как ты считаешь? — спросил Филип.

— Черт возьми, разумеется, да, папа. Вдруг нас кто-то увидит.

— В том-то и прелесть похода к Рыжей Руби — пробраться туда и выбраться незамеченным.

— Ты уже был там. — Не вопрос, а констатация факта. Филип пожал плечами.

Вот теперь-то карты пошли к Эшу. Отец никуда не денется и подпишет необходимые бумаги. Он уйдет в армию. Но это потом. А сегодня ему предстоит целая ночь удовольствий, черт бы их всех побрал. Надо же так повезло!

* * *

В дом они проникли, как воры, под покровом ночи.

— Ну что, сын, теперь у тебя будет что вспомнить, а?

— Да уж. Похоже, не стоило мне пить то, последнее, виски. От меня, наверное, разит?

— Ну, запах, конечно, не тот, что в саду твоей матери.

— Послушай, папа, пойдем на кухню, выпьем кофе. Мне надо серьезно поговорить с тобой.

— Конечно. Как насчет яичницы?

— Отлично. Только посуду я мыть не буду.

— На то у нас есть служанка.

— Саймон моет посуду за Тули. Выносит за нее мусор. Таскает белье в прачечную.

— А почему ты ни разу этого не сказал, Эш?

— По той же причине, почему нам не нужно мыть посуду. Для этого есть служанка.

— Саймон делает это из-за того, что Тули стареет. Однажды он увидел, как твоя мать помогает ей, и с тех пор заботится о ней тоже. Твоя мать не хочет отправить Тули на пенсию и не хочет обидеть ее, наняв ей в помощь кого-то помоложе. Она очень внимательна к тем, кто у нее работает. Не забывает, с чего начинала сама. Ты мог бы многому у нее научиться, Эш, если бы у тебя был такой шанс.

— Ты же знаешь, она такого шанса мне не дала. Я не хочу об этом больше говорить. У меня свои взгляды, у тебя свои, у мамы свои. Папа, я хочу пойти в армию. Добровольно. Я это сделаю в понедельник утром. Мне нужно убраться отсюда. Я не хочу идти в колледж. Не буду… не собираюсь становиться ни врачом, ни ученым. Мне нужно, чтобы ты подписал бумаги. Если ты это сделаешь, я уеду отсюда еще до возвращения мамы и Саймона.

Филип, насыпавший в этот миг кофе в турку, вздрогнул.

— Эш, ты можешь просить меня о чем угодно, только не об этом. Как я могу послать… подписать?.. Твоя мать… Боже всемогущий, я не могу этого сделать!

— Тогда я просто уеду отсюда и поступлю на службу где-то в другом месте. Папа, посмотри на меня. Я хочу пойти в армию. Нет, не то. Мне необходимо это сделать. Мне необходимо уехать подальше от мамы и Саймона. Я хочу понять, из чего я сделан, что из себя представляю. Разве я всегда не делал то, о чем меня просили? Так вот, теперь я прошу тебя. Пожалуйста, подпиши документы.

— Эш… твоя мать… Боже, а если с тобой что-то случится? Я этого не переживу.

Эш уставился на отца.

— Папа, не говори так. Конечно, какое-то время погорюешь, но ведь жизнь не останавливается. У тебя есть мама и Саймон. Господи, только не надо так. — Он поднялся, чувствуя, как завязывается узлом желудок.

Филип откашлялся.

— Сын, если ты действительно этого хочешь, если ты принял твердое решение, то я подпишу бумаги и готов отвечать за последствия. Только пообещай мне регулярно писать и по возможности звонить. Обещаешь, Эш?

— Да, папа. Спасибо. Уверен, ты не пожалеешь. Подожди, еще будешь гордиться мной. Клянусь Господом!

— Не надо клясться. Главное, чтобы ты вернулся, Эш. Знаю, тебе не по душе подчиняться, исполнять приказы. Как ты собираешься поступить, если твой офицер распорядится сделать нечто такое, что тебе не понравится?

— Пока не знаю. Я тебе потом сообщу. Но уверяю тебя, я не собираюсь создавать проблем, так что не беспокойся.

В голосе сына звучала такая радость, что Филип только удивленно смотрел на него. Затем осторожно спросил:

— Скажи, Эш, неужели жизнь дома была столь невыносима? Неужели ты все это время только и ждал случая, чтобы уехать от меня… от нас?