Богатые — такие разные.Том 2

Наша поездка в Париж состоялась. Вряд ли стоило удивляться, но в этой поездке я сделал открытие, что Дайана хорошая помощница мне. Я пересматривал возможности коммерческих банков и банков, кредитовавших сделки с недвижимостью, специализировавшихся на размещении промышленных акций во Франции и за границей. Дайана сделала один или два запроса по поводу помещения для фирмы «Дайана Слейд Косметике», но больше интересовалась знакомыми мне банкирами и моими потенциальными клиентами. Я тоже искал помещение под офис и тратил много времени на планирование множества сделок, которые предстояло провести, чтобы превратить французскую базу в рентабельную. Однако в основном я проводил встречи с людьми, и Дайана была просто козырной картой у меня в руках, поскольку она превосходно владела французским языком. Я говорил по-французски достаточно бегло, но это был «канадский» французский, который я освоил, несколько лет общаясь со своими клиентами в Монреале. Я прослушал курс и европейского французского языка, но быстро убедился в том, что парижское произношение и лексика сильно отличаются от моего французского. К счастью, Дайана выручала меня каждый раз, когда я испытывал трудности, и скоро я стал всюду брать ее с собой. Люди, с которыми мы встречались, были от нее в восторге. Она была всегда безупречно одета и безукоризненно причесана и всегда ненавязчиво разумна. Мы вместе с нею изучали положение «Банка де Пари и де Пэи-Ба» с капиталом в три миллиона франков, почти таким же резервным фондом и филиалами в Амстердаме, Брюсселе и Женеве.

Мне нравилось вкалывать в карту булавки, которыми мы отмечали интересовавшие нас в Европе места. Дайана говорила, что мне следовало быть генералом, и с течением времени мне и впрямь порой стало казаться, что я склоняюсь над полями будущих сражений, определяя развертывание своих войск. Мое внимание привлек также «Банк де л’Юнион Паризьен» и несколько других. Устав, в конце концов, втыкать булавки, я принялся за изучение экономической конъюнктуры. В предшествовавшем году франк стабилизировался, и национальная валюта вернулась к золотому обеспечению. Обменный курс составлял 25–50 франков за доллар, 124,21 за фунт стерлингов, а учетная ставка в Париже была такой же низкой, как и в любой европейской стране, кроме, разве, Швейцарии, и редко превышала примерно три с половиной процента.

Все это выглядело весьма многообещающим, и я с большим удовольствием надиктовывал длинные послания своим партнерам в Нью-Йорке, пока не решил, что мое усердие произвело на них достаточное впечатление, и взялся за трудную работу по оценке общей ситуации. Прежде чем приступить к созданию нашей базы во Франции, мне предстояло усовершенствовать свой французский язык. Нужно было также получше разобраться в процедурах банковского бизнеса в этой стране. Франция в этом отношении сильно отличалась от монолитной Америки, и, хотя в штатах к моим услугам было филадельфийское статистическое бюро с новым отделением в Балтиморе, я понимал, что разумнее будет до вторжения во Францию полностью завоевать Англию. Мне предстояло столкнуться с незнакомыми культурами, узко замкнутыми банковскими сообществами, с совершенно иной промышленной структурой. Я не должен был откусывать больше, чем мог прожевать.

Однако свои перспективы я оценивал по-прежнему оптимистически, хотя и понимал, что должен проявить терпение.

— Я понял, что смогу добиться здесь успеха, если сделаю все по-умному, — сказал я Дайане, когда мы плыли через Ламанш обратно в Англию.

— Разумеется, сможешь, дорогой мой! — с энтузиазмом ответила Дайана, и я подумал, как чудесно было бы делать каждый шаг по этому пути вместе с нею.

Она всегда поможет в общении с клиентурой, с умом поддержит любой деловой разговор, с пониманием отнесется к любым моим трудностям. Разумеется, старалась мне помочь и Кэролайн, но это было совсем не то. Хотя в Америке Кэролайн всегда была гостеприимной хозяйкой, мне было трудно представить, как ей удастся приспособиться к европейским стандартам. Я с тревогой думал о том, что англичане воспримут ее как классический образец американской женщины и в ужасе отшатнутся от нее, прикрывшись маской своих безупречных манер. Во время первого нашего пребывания в Европе Кэролайн пользовалась весьма умеренным успехом, а ведь тогда она была и моложе, и сдержаннее. У меня было неприятное ощущение, что теперь, став старше и болтливее, она будет скорее мешать, чем помогать мне в решающий период моей карьеры, и совершенно не представлял, как быть.

Кэролайн намеревалась приехать в начале июля. Мы решили оставить за собой дом в Лонг-Айленде для наших ежегодных визитов в Штаты. Квартиру в восточной части Манхэттена она продала, и теперь забрасывала меня письмами, спрашивая, почему я до сих пор не подыскал дом в Англии. Она хотела иметь дом в престижном графстве Сурее, и еще в Мейфэре.