Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

— Отлично! — воскликнул Бето. — Могу тебя взять с собой на следующей неделе и показать, как наш проект будет воплощаться на деле.

Марисабель в свое время долго не могла решить, какая профессия ее привлекает больше всего, но твердо знала, что ни в коем случае не хочет всю жизнь просидеть дома. Лет в пятнадцать ей казалось, что лучше всего обучаться танцу, но через несколько лет занятий в студии своей родной матери Джоанны поняла, что для профессиональной сцены у нее не хватает данных. Потом Марисабель решила, что ее привлекает журналистика, и поступила в университет Мехико, но учебу пришлось прервать из-за рождения Каро. Только когда сынишка подрос, Марисабель возобновила занятия в университете.

Любовь к балету и музыке, привитая Джоанной, дала свои плоды, и Марисабель поняла, что ей интересно ходить в театр, на концерты, сравнивать знаменитых певцов и артистов. Ее первые рецензии оказались успешными, а через некоторое время она уже по заданию журналов взяла несколько интервью у известных артистов.

Разумеется, этому помогали и семейные связи. Благодаря Джоанне и ее многочисленным ученицам Марисабель смогла познакомиться со многими деятелями балета. А теперь благодаря Бето она заинтересовалась изобразительными искусствами и пробовала писать о художниках.

Правда, в этом году Джоанна могла следить за успехами дочери лишь издали, так как они с Карлосом заключили годичный контракт в Швейцарии. Джоанна вела уроки танца в одной из частных школ, а Карлос, как специалист по тропическим болезням, получил работу в международном эпидемиологическом центре. Джоанна и Карлос были довольны Швейцарией, но ужасно скучали по Марисабель и, может быть, еще больше по своему любимому внуку. В каждом письме и каждом телефонном разговоре Джоанна спрашивала, как поживает ее ненаглядный Каро, и говорила, что считает недели и дни до того, как они опять увидятся.

* * *

В этот день Бето проснулся рано, когда Марисабель еще спала, и ему захотелось использовать время до завтрака, чтобы поработать. Он наскоро выпил чашку кофе и поспешил в студию. Это было большое просторное помещение с застекленным потолком, так что света всегда здесь было предостаточно. Все было под руками — кисти, краски, палитры, холсты разных размеров — в общем, все то, без чего не может обойтись ни один профессиональный художник.

В последнее время, когда Бето писал пейзаж или работал над жанровыми сценами, он держал в уме большую роспись для консерватории, которую ему предстояло сделать.

Бето надел рабочий халат, взял в руки палитру и, прищурив глаза, вгляделся в поставленный на станок холст.

В этот момент зазвонил телефон. Бето с досадой поморщился — кто же это может быть? Но, по-видимому, дело действительно важное, ведь номер телефона своей студии он давал очень неохотно, и его, помимо родных, знали лишь несколько человек.

Бето нехотя отложил палитру и снял трубку.

— Сеньор Альберто Сальватьерра? — раздался мужской голос, который показался Бето знакомым.

— Да, это я, — ответил Бето.

— С вами говорит первый заместитель начальника департамента по культуре сеньор Франсиско Мараньяль.

— Я вас слушаю, сеньор Мараньяль.

— Мы решили обратиться к вам как к крупному специалисту по живописи, сеньор Сальватьерра, — сказал чиновник. — В Национальной галерее Мексики есть несколько картин, требующих реставрации. Не могли бы вы взглянуть на них и высказать свое мнение, нужно ли реставрировать эти картины срочно или некоторые можно пока оставить в экспозиции?

— Но я не реставратор, — удивленно ответил Бето. — Я художник. Это ведь не одно и то же.

— Мнение реставраторов нам уже известно, — ответил Мараньяль. — Мы хотели бы на всякий случай услышать и совет художника. Тут есть кое-какие спорные вопросы… Но это не по телефону. Так вы сможете подойти сегодня, скажем, часам к одиннадцати?

— Да, наверно, — все еще удивленно ответил Бето. — Но куда? Прямо в Национальную галерею?

— Да, я буду ждать вас у служебного входа.

Повесив трубку, Бето в недоумении пожал плечами и принялся за работу.

ГЛАВА 7 Национальная галерея Мексики

Марисабель еще кормила Каро завтраком, когда Бето начал собираться в Национальную галерею.

— Не понимаю, что они там затеяли, — говорил он, стоя перед зеркалом и задумчиво прикидывая, стоит ли повязывать галстук.

— Смотри, может быть, получишь интересный заказ, — заметила Марисабель, которой Бето пересказал содержание своего разговора с чиновником из департамента по культуре.

— Да, это было бы интересно в смысле овладения техникой старых мастеров, — кивнула головой Бето. — Ну я поехал, а то неудобно заставлять ждать человека из департамента.

— Наоборот, пусть подождет, — фыркнула Марисабель. — Привык, наверно, что все перед ним заискивают. Я терпеть не могу всех этих бюрократов. Взяточники и дармоеды, вот они кто.

— Ты слишком сурова, моя дорогая, — заметил Бето и, потрепав по вихрам малыша Каро, поспешил уйти.

Уже когда за Бето захлопнулась дверь, раздался телефонный звонок. Марисабель сняла трубку.