Богатые тоже скачут, или Где спит совесть

– Скажем так – пережили… – в тон мне ответила секретарь. Негромко хихикая, пожаловалась: – Рон, зануда, не разрешил мне полить их сверху горячим чаем или кофе. Сказал, что банк рискует сварить яйца вкрутую, вместо того чтобы их разбить.

Честно, но справедливо.

– Мудрый, мудрый Рон, – негромко хохотнула я. – Всегда норовит сделать яичницу сразу, не размениваясь по мелочам… Поддерживаю! – Коварно ухмыльнулась. – Хотя немножко удовольствия никогда делу не повредит!

– Кто такой Джи Си Людака?!! – взревел знакомый голос за дверью.

Я подмигнула Анне, глубоко вздохнула, широко улыбнулась и уверенно шагнула за порог:

– Джулиэн Смит Людака – это я!

Долгая-долгая пауза. Возникло впечатление, что длиной в века.

Воспользовавшись моментом, я обвела глазами помещение. Из громадных окон центрального офиса можно сверху наблюдать урбанистическую панораму Манхэттена. Горы бетона, тонированного стекла, блики рекламы и мельтешение крошечных машин далеко внизу. Синее-синее небо. Кусочки пролива. Я сама этот офис подбирала сообразно своим эстетическим вкусам. Теперь это мое любимое место, если на Земле есть такое вообще.

За большим овальным столом собрались восемь человек.

Никос, с непривычно короткой стрижкой, стоял около окна в жутком раздражении. Его команда неуверенно сновала рядом, взбудораженно обмениваясь бумагами для визирования. Меня удивили проблески седины в иссиня-черных волосах мужа. Еще полгода назад их не было.

Рон, мой финансовый директор и гений цифр, высокий флегматичный блондин в синем костюме, спокойно пил чай и с истинно нордической невозмутимостью листал документы. Ленни, кредитный директор, тихо разговаривал с Марчей, нашим юристом.

Увидев меня, все замолчали. Кто-то поперхнулся минералкой.

Никос вперил в меня рассерженный взгляд и… застыл. Буквально окаменел. Потом на неверных ногах сделал два шага назад. Нашарил кресло. Сел. Неуверенно привстал. Снова сел. Потом вскочил и быстрым шагом подошел ко мне, нависая.

– ЧТО. ТЫ. С СОБОЙ. СДЕЛАЛА! – Около красивых губ усталые складки. Лоб прорезала вертикальная морщина. Дальше у Ника голосовой спазм. Рот открывается, а сказать ничего не в силах.

– И вам доброе утро, сэр! – улыбнулась я и, аккуратно обойдя новое скульптурное украшение офиса, направилась к своему директорскому креслу.

Нажала на селектор:

– Анна, будь добра, принеси кофе, воду и… – Быстрый взгляд на тяжело дышащего Никоса. – Лед. Побольше.

– Да, шеф, – весело ответила секретарша. – Лед можно в ведерке или сразу с порога метать?

– Лучше в четырех ведерках. Или сразу цистерну, – хмыкнула я. – Если что – я сама закидаю.

– Джул. – Казидис отмер и попытался еще что-то сказать.

Я перебила:

– Итак, господа, мы собрались тут по вопросу возращения кредитов компании «Казидис Интернэшнл» нашему банку в двухнедельный срок…

– Джул, черт тебя побери! – взорвался Никос, приближаясь к столу. Он кипел, но слова застревали где-то в промежутке между мозгом и речевым органом, и это для него было весьма необычно. Вальяжный, уверенный в себе самец канул в Лету. Я бы даже сказала – крякнул. Но слабым Никос от этого не стал.

Я не могла не обратить внимания на форму его рта. Сейчас его губы гневно сжаты, но в расслабленном состоянии рот – красивый, крупный, резко очерченный – наводил на неправильные мысли. С этой взъерошенной гривой, усталый, измученный – Никос все равно был тем мужчиной, которого я неплохо знала.

Легко вздохнула: хорошо, что период пьяного, непозволительного, шального увлечения миновал. Есть я, есть задание – и нет отвлекающих факторов. Взглянула ему в бешеные глаза и спокойно продолжила:

– Возращения кредитов компании «Казидис Интернэшнл» нашему банку в десятидневный срок…

Казидис взревел:

– Что ты творишь?! – Если бы мог – удушил, это точно.

– В недельный срок, – невозмутимо сказала я, четко и внятно произнося каждое слово. Постучала ноготками по файлу. – И если мистер Казидис еще что-то скажет не по делу или продолжит напрягать голосовые связки – я уменьшу срок до трех дней!

Команда Ника живенько активизировалась и туго спеленала своего президента. Один из мужиков наклонился к его уху и начал что-то быстро-быстро шептать по-гречески. Никос молча сверкал глазами и каменел челюстью.

– И я вовсе не фригидная сука, мистер Пископеннис, – также по-гречески высказалась я, наслаждаясь выпученными глазами и отвалившимися челюстями. Холодно уронила, поправляя манжет блузки: – Еще один выпад в мою сторону – и у вас будет двадцать четыре часа для возврата долга!

Больше противники не рисковали. Правда, господин Пископеннис эпично схлопотал от Никоса в ухо за нелицеприятное мнение обо мне, и сейчас желчный сорокапятилетний заместитель подрабатывал на полставки нашим светочем. Его поврежденный орган рдел малиновым цветом и освещал наши суровые трудовые будни.

Буквально через пару минут торжествующая Анна вкатила в конференц-зал сервировочный столик и радостно уставилась на новое отличие в интерьере. Когда она вручала мне кофе, то не удержалась от замечания:

– Применяешь силовые методы?