Богатый. Свободный. (не) Мой

– Олесь, а Матвей? Вы переехали, что ли? Он на связь полгода как не выходит.

Да, полгода. Как раз тогда, когда наша жизнь с Матвеем так поменялась.

Потом Лука ловит один из фирменных взглядов Холодова и интересуется без суеты:

– Владислав Сергеевич, я помешал?

Вот как – они знакомы. Хотя о чем я... Наверняка, Холодов знаком и с отцом Луки, и с ним самим. Лука – друг Матвея. И пока они были помельче, мы много общались – тренировки, сборы, соревнования. На которых Матвея сопровождала я, а Луку – отец. Потом Валера хорошо поднялся, перебрался в Москву, но виделись по-прежнему часто. Парни всерьез занимались спортом.

Несмотря на то, что Лука спрашивал вроде как Холодова, отвечаю я.

С его величайшеством мы вроде все выяснили. Да и выяснять по большому счету нечего.

– Не помешал ты! Мы уже распрощались, – не успеваю выговорить, как меня обжигает очередной взгляд недобрых синих глаз.

Ну его! Пусть к Неверовой возвращается. Ей он нужнее.

– Переехали, но недавно, – но про то, куда пропал Матвей, ничего не говорю.

Поступок отца сказался на нем не лучшим образом. И возможно общение с Лукой, за которого его отец всегда стоял как крепость, стало для Матвея не таким простым, как раньше. Но сейчас сын отошел. И будет Луке рад, я надеюсь.

– Я домой вот собралась. Да и Матвей уже дома, – говорю, а сама стараюсь отойти от Холодова подальше.

Пообщались сегодня. Достаточно.

– Давай я тебя отвезу? – предлагает Лука, – Заодно с Матвеем встречусь. И вставлю ему за то, что пропал.

Я не собираюсь отказываться. Хотя место, где мы теперь живем не для приема гостей. Однако это не моя вина. И я выкарабкаюсь.

Матвею же сейчас нужны друзья. Тем более такие. Которые не отвернутся.

Комфортный салон, негромкая музыка, веселая болтовня ни о чем – все это почти стирает события этого дня, Холодова с Неверовой, увольнение.

А вот в подъезде Лука осматривается уже непонимающе. Еще более удивленным его взгляд становится в коммунальной квартире с советской мебелью. А при виде пьяного соседа он начинает хмурится.

Зайдя в комнату и поняв, что это все наши апартаменты, он не выдерживает и, бросив опешившему от неожиданного визита Матвею:

– Здорово, бро, – огрев того по спине, чтобы быстрей пришел в себя, сразу же выдает, – Я не понял вообще, а это что?

Он обводит пространство с полуразваленным креслом времен моей бабушки и просевшим диваном руками.

– Я и Матвей здесь живем, – специально так формулирую ответ, что ситуация после него была воспринята однозначно.

Только вот не воспринимается им. Никак.

– Какого ***? – вылетает у него непроизвольно.

Видимо, столкновение с реальностью выбило у него почву из-под ног. И он не догоняет, как мы здесь оказались. Потому что при мне он, Матвей, их общие приятели не выражаются. Но сейчас он даже не смущается.

Вместо меня отвечает Матвей.

– Ни какого. Господин Белов устроил личную жизнь. И решил, что бывшей семье достаточно пяти тысяч аликов. В рублях. А всё остальное – его.

Лука безмолвствует. Только недолго.

– Олесь, можно я Матвея заберу? Потусим немного.

– Само собой.

Я для этого Луку с собой и привела. Тяжело сыну одному. Да еще и в той дебильной школе. И после предательства близкого человека. Пусть хоть выговорится. Потому что со мной на эту тему он не говорит. А выплеснуть это все надо.

В другое время я бы накрыла ребятам стол, до отвала накормила вкусностями и со спокойной душой отпустила на волю. Но здесь... Когда на кухню я захожу, только сделав над собой усилие.. . Пусть лучше пойдут погуляют.

Они уходят.

Мне же хочется чаю. Горячего, липового, с медом. Успокоиться. Не думать о том, что снова надо искать работу. Не думать о том, реально ли Холодов собирается усложнить мне ее поиски. Не думать... Не думать о выражении лица Луки, когда он увидел, где мы живем.

На кухне сосед. Все по классике – в растянутых штанах, майке-алкоголичке и с сигаретой в зубах. Сколько ему? Сорок? Пятьдесят? Не важно.

Он демонстративно затягивается и выпускает дым в мою сторону. Я ведь просила его не курить. Весь его вид кричит: "Чё ты мне сделаешь?"

Как мне надоели эти мужики! Или это мне мудаки так надоели?

Выдергиваю у него изо рта сигарету, тушу под струей воды и выбрасываю в мусор.

А пьяный и офигевший мужик, поднимаясь со своего места, тянет:

– Да я тебя...

Что он со мной сделает, договорить не успевает. Кулак привычно врезается в бок соседа. В печень. Желание разговаривать у него пропадает мгновенно.

Зато оно появляется у меня.

– Еще раз в квартире закуришь – убью!

Вот ведь. Довели, сволочи.

Надо было и Холодову врезать. Хотя нет. Для того – только пуля. Придется переквалифицироваться. Срочно.

Представляю , как от выстрела разлетается черепная коробка олигарха. И дышать становится легче.

Не надо женщин доводить. Мы не слабые. Мы терпеливые просто.

Но у всякого терпения есть край.

Матвей вернулся задумчивым. На вопрос, что случилось, отвечать не стал. А я не сказала, что осталась без работы.

Город большой, вакансий полно. Я же найду новую, верно?