Богатырь

– О тебе позаботятся, святой отец, – пообещал Илья по-ромейски. – Но тебе придется вернуться в Киев.

– Я понимаю… – пробормотал ромей. – Ты убил их? Всех?

– Не всех, – покачал головой Илья. – Но голову змее, надеюсь, скрутил. Мы поговорим позже, святой отец. Сейчас у меня очень много дел.

– Я понимаю, – повторил священник. – Назови свое имя, чтоб я знал, за кого вознести молитву Отцу Нашему.

– Илья, сын Сергия. Испей, отче. – Он протянул священнику серебряную флягу с разбавленным, подслащенным медом вином. – И жди у тропы. Больше тебя никто не обидит.

– У нас шестеро раненых и один убитый. Отрок Тишок, – доложил Малига. – Из раненых трое – тяжко, остальные – ничего так. В седле удержатся.

– Лошади! – Тут Илья вспомнил и заливисто свистнул, подзывая Голубя. – А что пленные?

– Четыре ранены, но бежать смогут. Двух я велел добить. Но того, которого ты подранил, не тронул. Кто он, княжич? Неужто…

– Ага, – не скрывая удовлетворения, произнес Илья. – Он, Соловушко! Ну что, отправим человека в Моров?

– Зачем, княжич?

– Всех же не увезти, а я ведь и раненых татей с собой хочу прихватить.

– Увезем всех! – заверил Малига. – Мы разбойничьих коней взяли. Двенадцать голов верховых и три десятка вьючных. Кстати, и товар с купцов тоже здесь. Это теперь чье? Наше?

– Ваше, – щедро махнул рукой Илья. – Добыча. Меж собой поделите. – Но, вспомнив, добавил: – Не забудьте княжью долю отдать.

Своей частью он распорядится сам, а вот по батиной он решать не вправе.

– Разбойников посчитали?

– Восемнадцать! – ухмыльнулся Малига. – Включая тех, кого дорезали. И четверо, вернее, пятеро недобитков. Может, и их тоже? Ну, кроме Соловья? Их же всё равно казнить?

– Какой ты добрый, – усмехнулся Илья. – Так вот сразу и казнить. Нет уж. Раз коней хватает, вяжем всех и везем в Моров. С деревень окрестных народ соберем и судить будем. А потом я их Свену отдам. Всех, кроме Соловушки.

– А его-то за что щадить?

– А то, что я его великому князю обещал. А слово, Малига, надо выполнять.

– А ты уверен, что это сам Соловей? Вдруг – нет?

– Уверен, Малига. Их двое было, в кольчугах. Этот и лях, которого я зарубил. Лях сам назвался. Сказал, Зибором его звали. Ляха, кстати, тоже с собой прихватите. Целиком не надо, головы довольно. Может, признает кто? А этот – точно Соловей. И даже не только в ловкости и броне дело. Я, Малига, еще кое-что признал. Стрелки его. Одну такую он мне когда-то в спину вогнал. Я ее наконечник хорошо запомнил. Было время, знаешь ли.

– Рад за тебя, княжич! – искренне улыбнулся Малига. – Теперь ты уж точно кровь за кровь взял. А что с мертвыми татями делать? Закопать?

– А то же, что и они с людьми делали. Ободрать и скинуть в овраг. Пусть зверье зверьем попирует!

Глава 8

Киев. Слово воина и слово князя

В большой палате великокняжьего терема было тесно. Свободным оставался только центр, на котором обычно ставили столы для великокняжьего пира.

Именно по этому проходу двигались сейчас Сергей Иванович, Илья и Малига, за которым четверо дружинников несли деревянную клетку, а еще четверо – доску, на которой были уложены трофеи: взятое в бою оружие. Там же, на деревянном блюде, стояла отрезанная и залитая воском голова. За теми, кто нес трофеи, следовала еще одна группка людей. Многие – в повязках, кого-то поддерживали товарищи. Вои из десятка Малиги. Те, кто выжил и мог держаться на ногах.

Илья решил: они заслуживают того, чтобы предстать перед князем. Сергей Иванович решение одобрил.

Духарев оглядел палату. Сегодня здесь собралось никак не меньше двух сотен человек. Великий князь, его ближники, вставшие под его руку князья, воеводы, бояре, епископ киевский со священством, старшая гридь. Отдельно – великая княгиня кесаревна Анна с несколькими боярынями и парой привезенных из Константинополя патрицианок.

Из ближних людей Владимира не хватало лишь Варяжки, все остальные присутствовали.

Здесь были те, кого Сергей Иванович мог считать друзьями, те, кто когда-то ходил под его рукой, как, например, вышгородский боярин Зван; были союзники и доброжелатели; были чужие: представители ромеев, лехитов, булгар, германцев… С кем-то из них Духарев был в добрых отношениях, с кем-то – не очень. Но то были противники политические. А были и враги. Личные враги дома князь-воеводы. Этих тоже хватало – недругов, завистников, обиженных… Хотя сегодня был день его торжества, его и Илюхи, однако и врагам князь-воеводы любопытно взглянуть на того самого Соловья, которым в Киеве и Чернигове стращали уже не только детей, но и взрослых.