Богатырша (СИ)

Прошла, как казалось, вечность, прежде чем Ярослава заметила перед собой ноги в потертой обуви из заморской темной ткани и такой же плащ. Кто-то будто на мгновение навис над ней, оценивая, а затем направился к толпе шаркающими шагами. Не стоило даже прилагать усилий и поднимать голову, чтобы взглянуть на лицо. Это мог быть только один человек.

— П-прошу тишины! — разнесся голос Траяна над площадью. Ярослава невидящим взором повернулась на звук. Вероятно колдун усилил свой голос каким-то заклинанием. Толпа притихла. — Княжна Ярослава, принятая в к-княжескую семью, совершила с-страшное злодеяние. Она отравила нашего Князя-батюшку, как з-змея, которую он п-пригрел на своей шее! Единогласным решением совета с-сегодня был вынесен п-приговор — лишить княжну Ярославу всех титулов и п-привилегий, и незамедлительно к-казнить!

Толпа снова загудела. Ярослава перевела взгляд на палача, что возвышался около нее как скала, затем на топор, который он перекладывал из руки в руку, будто примеряясь. Тело забила дрожь, да такая, что зуб на зуб не попадал. Все еще хотелось верить, что это лишь сон. Сейчас Ярослава очнется в своих покоях или где-нибудь на лугу недалеко от города, придет во дворец, обнимет отца, по обыденности поругается с Отрадой, а затем пойдет на поиски Игоря, чтобы просить о тренировке. Или же возьмет Бурана из стойла и понесется по полю, да так, что ветер слезы из глаз будет выбивать. Все это лишь сон. Просто сон. Зажмурившись, Ярослава мечтала лишь об этом.

— Казнить убийцу!

— Поделом ей!

— Снести ей голову!

Толпа не унималась.

— Я не виновата… — губы Ярославы дрогнули.

Она словно шагнула в другой мир. Какая-то ее часть вопила, что нужно бежать, что есть силы, спасаться без оглядки, прорываться. Другая же часть предлагала смириться и поскорее покончить с этим. Мысли беспорядочно вертелись в голове, сменяя одна другую, и не задерживаясь ни на мгновение. Дышать стало почти невозможно. Ярослава никогда сильно не задумывалась о том, что чувствуют люди перед смертью. И, будь оно все проклято, лучше бы никогда не знала.

Какие-то мгновения между оглашением приговора и его исполнением будто замедлились. В окружающем шуме Ярослава уже не отличала возгласов жалости от возгласов злорадства, слов — от гама. Все слилось в общий гул, от которого голова болела и разрывалась. Палач двигался словно нарочито медленно. Он вновь перехватил топор поудобнее в правой руке, не спеша, встал сбоку. Стражники подтолкнули девушку в спину, вынуждая лечь грудью на пень. Он оказался прохладным и шершавым. Ярославе было все равно, что пень был запачкан темной засохшей кровью, что на нем неудобно. Перстень больно впился в грудь. Казалось, что даже место казни в виде деревяшки начало трястись вместе с Ярославой. Девушка окинула взглядом толпу, надеясь увидеть хоть кого-то, кто будет против казни. Но увидела лишь десятки перекошенных злобой лиц, из которых лицо Отрады было самым гневным.

Неужто все так закончится?

Люди кричали, требовали ее смерти, слепо доверившись слухам, скорее всего, распущенным мерзким колдуном. Почему ей не дали шанса высказаться? Траян все ловко спланировал, решил избавиться от князя и нее одним махом.

— К сожалению, — вновь заговорил Траян, — наш князь п-почил. Но эта девка б-будет казнена, чтобы никто другой из к-княжеской семьи больше не пострадал! П-привести казнь в исполнение!

Ярославу словно оглушили. Толпа кричала. Лезвие медленно поднималось вверх. Бывшая княжна зажмурилась, боясь посмотреть смерти в лицо, однако слезы так и хлынули наружу.

Это конец.

Она задыхалась, задыхалась от собственного биения сердца и эмоций. Ярослава не хотела вот так умирать, но не могла ничего сделать. Совершенно ничего! Она никогда не задумывалась о том, насколько сильно хочет жить. И сейчас она понимала, что это желание было слишком сильным. До отчаяния сильным и разрывающим.

— Это не я… Я не… Я НЕ УБИВАЛА КНЯЗЯ! — закричала Ярослава.

Но палач уже занес топор.

Глава 6. Мавка

Хмурые облака лениво ползли по небу. Казалось, вот-вот пойдет дождь, превратит и без того непроходимые тропы в грязевое месиво. Но шел уже четвертый день ненастной погоды, а ни одной капли так и не сорвалось. Осень нагрянула быстро, начав наряжать природу в желтые, рыжие, красные, коричневые тона. Однако не было ощущения действительно золотой поры. Все цвета как-будто побледнели, выцвели, пожухли.

Ветер пробирал до костей. Даже конь иногда подрагивал и фыркал.

— Ты нам очень помог, добрый молодец!