Богатырщина. Русские былины в пересказе Ильи Бояшова

Наутро Василий Казимирович проснулся и закручинился. Повесил он голову ниже плеч, потупил глаза в кирпичный пол. Надел затем свою чёрную шапку да и подался вон из княжьего терема. Бредёт по киевским улицам: ничего не видит, не слышит.

Навстречу ему Добрыня:

– Здравствуй, удалой добрый молодец! Что идёшь невесёлым? Не нашлось для тебя вчера доброго места? Не налили тебе чары зелена вина? Или кто тебя, Василий, избесчествовал? Или сам в хвастовстве вызвался куда ехать?

Василий мимо ровно бык прошёл.

Добрыня не обиделся. Догнал его, вновь спрашивает:

– Не нашлось для тебя вчера, Василий, доброго места? Не налили тебе чары зелена вина? Или кто тебя избесчествовал? Или сам в хвастовстве вызвался куда ехать?

Но и тут Василий ровно бык прошёл. И опять Добрыня не обиделся. В третий раз спрашивает:

– Что с тобой стряслось-случилось?

Не выдержал молодец, признался Никитинцу:

– Нашлось мне на том пиру доброе место, и никто меня там не бесчестил. Вдоволь подносили мне и зелена вина, и пьяного мёда. А как стал князь о великой службе расспрашивать, сам-то я, дурак, со скамьи белодубовой повыскочил, сам-то, глупый, похвастался: отвезу-де на половецкую землю хану Батуру Батвесову дани-пошлины. И что теперь делать, не ведаю…

Добрыня говорит:

– Не беда тому, кто, раз споткнувшись, поднимается, – беда тому, кто, споткнувшись, лежмя лежит. Мы вот что с тобой поделаем: оставим телеги с золотом-серебром на княжьем дворе, оставим там скатный жемчуг, ясных соколов, чёрных соболей и гончих псов, а сорок сивых жеребцов гулять отпустим. Сами же поедем налегке в половецкую землю к собаке-хану Батуру Батвесову и сами дани от него потребуем.

Обрадовался Василий Казимирович такому Добрыниному участию. Обнимал он Никитинца, прижимал его к сердцу:

– Ты, Добрыня, будь мне большим братом. А я буду тебе меньшим братом.

Тут молодцы и побратались. Воротились они назад к князю Владимиру: идут в белокаменные палаты, кладут крест по-писаному, поклон ведут по-учёному, на все четыре стороны поклоняются.

Привечает их ласковый князь Владимир:

– Добро пожаловать, Василий, сын Казимирский, и Добрынюшка Никитинец! Садитесь за один стол со мной хлеб-соль кушать!

Налил им князь чары зелена вина в полтора ведра, однако молодцы от тех чар отказались. Сели они на белодубовые скамьи и повели разговор:

– Послушай нас, светлый князь Владимир Красно Солнышко. Не желаем мы вести собаке-хану половецкому дани-пошлины. Желаем сами взять от него дань. Вот что ты, князь, сделай: садись-ка за дубовый стол, сам пиши хану Батуру такую грамотку: «Не буду я, князь киевский, тебе, собаке, с этих пор дани платить, а буду с тебя с этих пор дань брать. Заплати-ка ты мне, собака, за двенадцать лет дань-пошлину: сорок телег красного золота, сорок телег чистого серебра, сорок телег скатного жемчуга, да ещё в придачу к тому сорок сороков ясных соколов, сорок сороков чёрных соболей, сорок сороков гончих псов и вдобавок сорок сивых жеребцов».

Послушался князь молодцев, подаёт им скорописчатый ярлык. Опустил Василий Казимирович ярлык в кафтанный карман. А Добрыня говорит:

– Благослови нас, ласковый князь Владимир, на поездку в половецкую землю.

Тот и благословил.

Выходили два названых брата на княжье крыльцо: засвистали по-соловьиному, заревели по-звериному. Издалека, из чистого поля подбежали к ним два коня со всей богатырской сбруей. Брали Добрыня с Василием коней за шелковые повода, вставали в гольяшные стремена, садились в черкасские сёдла – только их у князя и видели. В первый скок ушли они за три версты. Во второй скок ушли за двенадцать вёрст. А за третий скок никто их уже на Святой Руси и сыскать не мог.

Долго ли коротко – показалась половецкая земля: по ней бегают серые волки, над ней кружат вороны да коршуны. Посреди земли раскинут шелковый шатёр. Вышит шатёр снизу доверху золотом. Сидит в том шатре сам половецкий хан Батур Батвесов. Добрыня с Василием перед шатром с коней хоть и соскакивали, но ни к чему их не привязывали и не спрашивали ни о чём ни приворотников, ни придверников, а сами отворяли у того шатра входы, заходили к самому Батуру Батвесову. В шатре молодцы Богу не молятся, Батуру не кланяются. Выхватывает Василий Казимирович из кармана скорописчатый ярлык, кладёт его на золотой поднос:

– Получай, собака, дани-пошлины от самого князя Владимира!

Распечатал Батур Батвесов скорописчатый ярлык и говорит:

– Отсюда тебе, Василий, сын Казимирский, после таких слов не уехать!

Отвечает Василий:

– Я надеюсь на чудесную Мать, Пресвятую Богородицу, да на брата своего названого, Добрыню Никитинца.

Хан говорит:

– Не вижу перед собою Богородицу, а вижу перед собою твоего названого брата. Кто он таков, чтобы на него надеяться? Что же, поиграем мы тогда с ним в кости.

Стали хан с Добрыней Никитинцем играть в кости. Проиграл половецкий хан.

Взялись второй раз играть – и второй раз Батур проиграл.

В третий раз схватился он с Добрыней – проиграл, собака, и в третий раз.

Разозлился Батур. Говорит Василию:

– Всё равно отсюда тебе не уехать!

Тот отвечает: