Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

– Эх, своих приходиться остерегаться хуже врагов. Разбудите усыпленных нами панов раньше времени и испортите навеки наше волное дело. Потешите свое сердце, а родной Украине нанесете смертельный удар. Соберем мы без счета поспольства с косами и оглоблями, но где для них мы возьмем опытных учителей, умелых бойцов? С одним кулаком и саблей далеко не уедешь. Медведь на что силен, а пистолем его и малое дитя повалит. Разум важнее. Нужно не одними руками, а и разумом бить. Против такой важной пары разве кто устоит? Не дай бог, ударим преждевременно и вырежут нас. Наберут за посполитые злотые наемные полки и вырежут, не вынимая сами и саблей из ножен. А не станет на Украине казаков, погибнет та последняя сила, которая еще сдерживает шляхту и тогда заглохнет и само имя наше и погибнет, исчезнет весь украинский народ.

Несколько лет шла тихая и кропотливая работа хмельницких побратимов по восстановлению почти побитого казачества, но не все магнаты до горла заливались токайским и мальвазией и до щиколоток стаптывали на бесконечных балах посеребренные мягкие, невесомые сапоги. Был восстановлен и еще более усилен запирающий Запорожскую Сечь от Украины грозный Кодак, который Польская Корона громко объявила «неприступной твердыней». Великий коронный гетман Станислав Конецпольский пригласил на ее осмотр всех значных казаков, устрашая и отвращая их от борьбы за волю. На самой высокой кодакской башне надменный Конецпольский на звучной латыни сказал собравшимся реестровым сотникам, показывая с сорокаметровой высоты, как внизу, в ущелье крепостного рва, бьется запертая в камень днепровская вода:

– Вот неприступный Кодак, который никому не взять ни штурмом, ни осадой.

Вдруг сорвался всегда холодный и выдержанный с начальством Богдан Хмельницкий, почти без паузы ответивший коронному, на такой же чеканной латыни:

– Manus facta – manus destruo!

И эхом повторили за ним казацкие сотники:

– Рукой созданное – рукой и разрушается!

В высокой башне Кодакского замка мгновенно повисла зловеще-мертвая тишина, в которой реестровики неожиданно услышали, как багровый Конецпольский свистящим змеиным шепотом назвал Хмельницкого «казацким выкормышем». Эх, сгинуть бы сгоряча взорвавшемуся гению в залитых холодом кодакских подземельях, где звуки умирали еще до их рождения, но в неминуемую до удовольствия казацкую смерть вдруг вмешалась сама казацкая судьба, доставив скорым гонцом в злую крепость на Днепре письмо великого коронного канцлера Ежи Оссолинского. Богдана Хмельницкого хотел видеть сам властитель всесильной Франции красный кардинал Джулио Мазарини, и король Речи Посполитой Владислав IV срочно требовал чигиринского сотника в Варшаву. Подумал Конецпольский и решил не давать сильного оружия своего непослушания в руки нобилей – конкурентов, подбиравшихся даже к его пожизненной гетманской булаве, и отпустил Хмельницкого в столицу без видимых последствий для отчаянного казацкого выкормыша. Больше действующий и будущий гетманы не встретятся никогда, но свою великую коронную ненависть Конецпольский сумеет передать сыну, который смертельным преследованием украинского гения ускорит конец Речи Посполитой, сделав его ужасающе долгим и кровавым.

* * *

Уже много лет Европа изнемогала в Тридцатилетней войне, в которой с 1618 года враждовали между собой сторонники лютеранства, кальвинизма и католицизма. Само собой, религиозные причины войн были только удобными поводами, поскольку в случае необходимости протестантские государи легко вступали в союз с католическими, а лютеране запросто резались с кальвинистами.

Первую общеевропейскую войну затеяла Священная Римская империя германской нации, стремившаяся к полному подчинению всех соседних государств. Созданная в 962 году, она почему-то считала себя преемницей древнего Рима и империи франков Карла Великого. Во главе ее с XIII века встала династия Габсбургов, незначительных немецких князей, правивших в Австрии, Штирии и Каринтии, и получивших свое имя от швейцарского замка Habsburg. В 1273 году Рудольф I Габсбург был впервые избран императором Священной Римской империи, расползшейся на Германию, Бургундию и Италию, а под властью правившего с 1519 года Карла V Габсбурга уже находились Германия, Австрия, Чехия, Венгрия, Голландия, Италия и конечно великая Испания с ее колоссальными колониями в Южной Америке.

Испанские и австрийские Габсбурги, размечтавшиеся создать универсальную абсолютную «всехристианскую» империю, получили поддержку римских пап, германских католических князей и Речи Посполитой, после чего на десятилетия сцепились с уже состоявшимися национальными государствами Францией, Швецией, Голландией, Данией и даже Англией и Россией, создавших антигабсбургскую коалицию, поддержанную и протестантами Германии, Чехии, Италии и Трансильвании.