Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

За пятьдесят лет XVII столетия Московское царство потеряло от крымских захватов более двухсот тысяч человек, почти пять процентов населения, а втрое меньшая Украина – двести пятьдесят тысяч человек. Турецкий султан бесновался и требовал и требовал денег, которые получал за проданных в рабство украинских, русских и польских невольников. Только кочевое скотоводство обеспечить существование крымских татар не могло, они оставались без средств к жизни и снова и снова шли в кровавые набеги, получив на Украине прозвище людоловов и казачий отпор».

Богдан Хмельницкий прекрасно понимал, что все зависит не от формы правления, а от личности государя. Он был готов к сложным переговорам с властным Ислам Гиреем, охраняемым дерущимися змеями герба совсем не свободного Крымского ханства. Ислам Гирей II вряд ли будет надежным союзником, которому совсем не нужен полный разгром не очень защищенной от него шляхетской Польши. Вряд ли, даже с помощью Войска Запорожского, хан сумеет освободиться от турецкой неволи, которая располагала бесконечными людскими ресурсами. Ислам Гирей будет преследовать свои интересы без риска для ханской жизни и Богдан Хмельницкий должен совместить их с интересами погибавшего украинского народа. Это будет очень трудно и наверное, как всегда, кроваво, но другого выхода у гетмана просто не было. Украине не отбиться от одновременного удара нескольких сильных противников и врагов. Если ханство и не будет надежным союзником, то не станет оно и отчаянным врагом, с которым невозможно договориться. Надо сделать так, чтобы сомневающийся в успехе Хмельницкого хан послал с ним хотя бы орду перекопского оглана Тугай-бея. Не зря же Богдан с самым первым посольством Клыша и Бурляя без выкупа вернул Тугаю бывшего в плену на Зпорожской Сечи его сына. Еще два года назад Ислам Гирей рассорился со своими беками и не очень прочно сидит на охраняемом султаном ханском троне. Именно поэтому Польская Корона прекратила выплату даней Крыму. Хану позарез нужен новый союзник. Ислам Гирей, я иду к тебе.

– Клянусь, что я приехал без коварства и измены, без вреда к хану. Если это неправда, пусть эта сабля отделит мою голову от тела!

Большой зал приемов Бахчисарайского дворца Ислам Гирея II был полон. Огланы, беки, муфтий, калга, нуреддин, валиде-ханум с одобрением выслушали клятвенные слова чигиринского сотника на драгоценной ханской сабле и Богдан Хмельницкий продолжил свою речь на изысканном татарском языке:

– Мы, казаки, были вашими врагами, но только из-за польского ярма и воевали поневоле. Сейчас мы решили свергнуть постыдное иго королят и предложить Крыму дружбу и союз. Наши враги ляхи – и ваши враги. Они понуждают нас нападать на мусульман и не платят тебе, светлейший хан, дани. Казаки просят тебя помочь им в борьбе против Польши.

Богдан закончил, и диван наполнился гомоном. Мурзы и беки один за одним говорили, что казаки их давние враги и татары не должны проливать за них свою кровь. Уже двадцать из сорока пяти членов государственного совета Крымского ханства выступили против союза с украинским казачеством, и вот-вот чаши весов судьбы должны были закончить свое покачивание совсем не в пользу вставших против Польской Короны отчаянных бойцов. Хмельницкий подождал до самого возможного предела, когда гомон в торжественном зале почти перешел в гул ярости, и с поклоном передал хану привилеи и письма короля Речи Посполитой к Войску Запорожскому о подготовке похода пятидесяти тысяч бойцов на Черное море для начала большой войны с Турцией, а значит и с Крымским ханством. Ислам Гирей поднял руку и переводчик торжественно прочитал грамоты. В зале мгновенно повисла мертвая тишина и сразу же после проверки подлинности королевских печатей, Хмельницкий понял, что победил в смертельной схватке дипломатии и политики. Или светлейший хан с казаками атакует задолжавшую ему Польшу, или польская Корона с казаками ударит по Крымскому ханству и, самое главное, Турции, которая ему этого не простит и в лучшем случае отправит в знаменитую тюрьму для Гиреев и султанских визирей на Родосе. Богдан с трудом приходил в себя, видя, что и диван уже склонился на его сторону. Пусть теперь Варшава попробует договориться о союзе с неверящим ей Исламом Гиреем, пусть теперь заплатит двойную, тройную дань и попросит татар ударить на Запорожье! Пройдут целые месяцы, в которых так нуждается гетман, и которых совсем нет у этого невменяемого от жадности сената. Радуйся Сечь, тебе не ударят в спину, сойдешься ты с пыхатыми один на один и сама решишь судьбу своего народа!