Богема

Это пророчество не для того, чтобы открыть ненайденное и еще невидимое, а восторг огненный перед тем, что за гранями приоткрывшегося есть мили неоткрытого. Религия поэта проистекает от верования в то, что поэт хотя и человек, но он не человек. Только то течение, которое верит в чудесное превращение человеческой души в поэтическую, есть поэтическое течение. Поэтому-то футуризм, сводящий значение поэта к мастеровой роли, не есть течение поэтического, а только философски-жизненного порядка. Ясно, что и дьякон должен учиться петь, и поэт должен пройти искус подмастерья. Но как нельзя научить дышать телефон, так же нельзя научить быть священником от поэзии.

Я помню тебя с твоего первого выступления. Два понятия – огонь и Рюрик Ивнев – неразлучимы в моем сознании.

И в самом деле – даже твои книги: «Самосожжение», «Пламя пышет», «Золото смерти», «Пламя язв», Солнце во гробе»! Всюду огонь, пламень, горение и сожигание.

Я не знаю страницы твоих стихов, где не было бы крутящихся костров.

… Вот влюбленность, как огненный вихрь.
… Хочу, чтобы оба служили лучу.
… Еще горят глаза.
… И над воздушным пламенным костром
Качается, как всадник, месяц стертый.
… Глотну, как воздух, яростный огонь.
… В уста, в глаза, в огонь, в живот.
… Из окон визг, пылающий огнем.
… И, какдуша, пылающий восток.
… Видишь, в Божьем огне
Тело мое горит.
… С какой бы сладкой болью целовал
Вот это очищающее пламя.
… Сгорит ненужный пепел – тело.
… Пусть плоть и кровь в огне горит.
… На душе горящая печать.
… И горит над этим морем чистым.
… Пред огнем я стоял.
… Внизу костер и пламень восхищенный.
… Вдыхая пламень яркий.
… Дал огонь пронзающий.
… Ах, кто мне поможет
Найти любовь в огне.
… Сгореть! Но сердцем не сгораю,
А только медленно горю.
… Обжигающий крик кнута.
… Никто не метнет на безумца горящего взгляда.
… И каждая буква невестой
Червонного солнца становится.
… Черное золото губ!
… Чтоб кровь не горела пламенно.
… Жег свою душу.
… Плоть моя не горела.
… Довольно играть с огнем.
… Пусть в душе сжигаемой…
… Огненный крест свой носить.
… Огонь живительный и ясный
Возьмет истлевшие тела.
… И языком бездымно-жарким
Огонь лизнет в последний раз!
… Смогу ли очистить огнем?
… Горьким словом зажги меня.
… Как сожженный огнем своим,
Не сгорая дотла, горю.

И так далее, и так далее. Я не выписываю большего количества примеров только ввиду дороговизны бумаги и трудности книгопечатания.

С огнем у тебя самые приятельские отношения.

Может, тебе покажется странным, что ты Рюрик Огневич. И, как истинный сын своего отца, ты унаследовал от огня не только его тишину (ибо огонь тих!), но и его бесформенность. У огня нет формы, а есть только бытие и вариации; у твоих стихов тоже нет формы, они деформированы. Вот сейчас я приведу тебе твои же строки.

… Земная кора – обратная сторона медали,
А лицевая закрыта зеленой плесенью.

… Нет ни одного события без причины,
В густом смешении мы поймем все знаки.
У загоревшейся пыльной лучины
Я сниму кольцо, толстое, как шина,
И забуду о несуществующем браке.

… Я кусочек основания треугольника.
О пространство! Хрустни своими пальцами.
С вами, с вами я, с оскорбленными, с раскольниками,
С монастырскими кликушами и скитальцами.

Таких примеров можно выписать сотни. Но неужели кто-нибудь здесь найдет намек на форму? И отрицая форму, кто же, глухонемослепой не почувствует, что это стихи, что это настоящая поэзия, отрешившаяся от бренного земного тела и сохранившая свою душу.