Богемские манускрипты

  Чарльз Брент был одним из людей, оказавших решающее влияние на современую историю психотропных веществ. Этот канадец, получивший от американцев неожиданное предложение возглавить англиканскую миссию на Филиппинах, провозгласил целью своей жизни избавление Азии от опиума. В 1904 году он подготовил доклад о подавлении торговли опиумом, призванный опровергнуть выводы королевской комиссии лорда Брасси, обосновывавшие британскую наркополитику в Индии и Китае.  Эта работа стала фундаментом американской наркополитики ХХ века.

                      

  Чарльз Генри Брент

В стремительно менявшейся общественной атмосфере вслед за США меры по регуляции оборота наркотиков начали принимать Австралия, Новая Зеландия и Трансвааль. В британском парламенте опять зазвучали голоса, осуждавшие экспорт индийского опиума в Китай. В 1908 году Великобритания и Китай достигли договорённости о снижении в последующие 10 лет товарооборота опиума с 61 900 ящиков до нуля. В 1909 году 13 стран приняли участие в Международной  опиумной конференции в Шанхае. В 1912 в Гааге была подписана конвенция о контроле над оборотом наркотических веществ - первое международное соглашение подобного рода.

   В 1919 году конвенция была включена в Версальский мирный договор.  Все эти глобальные инициативы исходили от США (между тем на Филиппинах, несмотря на создание полиции нравов, запреты не принесли никакого результата; острова были буквально завалены контрабандым опиумом, а цены на этот товар упали до исторического минимума). Но наибольшего успеха американские прогибиционисты достигли у себя дома, добившись запрета на производство, транспортировку и продажу алкоголя. Правда, их триумф имел несколько неожиданные последствия.

    Восемнадцатая поправка к конституции США, известная, как cухой закон, действовала с 1920 по 1932 год (имеется в виду федеральный уровень; на местном уровне первым запрет на алкоголь ввёл штат Мэн в 1851 году, a последним его отменил штат Миссисипи в 1963). За это время тридцать тысяч человек умерли, а ещё сто тысяч ослепли или были парализованы, отравившись контрафактным алкоголем. Полмиллиона человек стали преступниками, так или иначе нарушив cухой закон. Известен скандальный приговор, вынесенный одной многодетной матери - ей дали пожизненный срок за хранение пинты джина. На всех ступенях власти воцарилась коррупция. Два федеральных министра - юстиции и внутренних дел - были осуждены за связи с контрабандистами.

  Алкоголь в результате запрета лишь обрёл новых потребителей. Точнее, потребительниц. Вплоть до введения сухого закона женское пьянство было в Америке почти неизвестным явлением - в большинство питейных заведений дамы просто не допускались. Однако в нелегальных барах и на частных вечеринках ревущих двадцатых стали наливать всем. Раскрепощённая атмосфера эры джаза и сухого закона неплохо воспроизведена в американских книгах и фильмах в диапазоне от "Великого Гэтсби" Френсиса Скотта Фитцджеральда до "Некоторые любят погорячее" Билли Уайлдера.

   Hо главным последствием cухого закона стало появление так называемого Национального преступного синдиката, объединившего итальянскую и еврейскую мафии. Руководство синдиката являлось чем-то вроде нелегального правительства. Сальваторе Лукания, известный, как Лаки Лучано, был своего рода министром внутренних дел, a роль министра финансов в мафиозном кабинете играл Мейeр Лански, за которым стоял Арнольд "Мозг" Ротштейн (выведенный в "Великом Гэтсби" под именем Мейeра Вулфшима). Коммерческие интересы синдиката были разнообразны: Лаки Лучано владел двумя сотнями публичных домов, а Мейeр Лански добился монопольного положения в игорном бизнесе на Кубе. Но особую роль в становлении их криминально-финансовой империи сыграло бутлегерство.

    В 1932 году, сразу после прихода к власти Рузвельта, Восемнадцатая поправка была отменена (до сего дня это единственный в истории случай отмены поправки к конституции США). Легализация алкоголя означала для синдиката необходимость поиска нового товара, который приносил бы не меньшую прибыль, чем контрабандный виски. Морфий не подходил для этой цели. Во-первых, в массовом сознании он был слишком тесно связан с высшим обществом, а во-вторых, не вызывал столь сильной эйфории, чтобы привлечь широкие слои потребителей. Кокаин был хорош, но не в условиях тридцатых годов. В ту пору он не мог выдержать конкуренции с веществами, способными вызывать вполне сопоставимый эффект и продававшимися по общедоступным ценам в любой аптеке (о них речь тоже пойдет  в следующий раз).