Боги Бамиана

Расположение сапёров и трёх рот автобата находилось на территории отдельной от полчка14. Чтобы попасть в столовую, сапёры, шесть раз в день, проходили мимо стекляшки. Но, затариться в ней было крайне сложно. Однако, несмотря на все сложности и, лишения солдатской службы. Несмотря на тотальный контроль, со стороны офицеров, прапорщиков и сержантов. Трюк удался. По пути в столовку, сделав вид что, в сапог попал камень, Боб технично передал, курящему, на крыльце магазина, грузчику, две спортивные сумки, и деньги. На обратном пути, так же виртуозно, был принят, купленный товар. Который тут же был равномерно распределён, по солдатским пазухам. Сержанты, даже если и заметили, какую – то движуху, то сделали вид, что ни чего не происходит. Им и без «деревянных» дембелей, хватало геморроя с новобранцами.

– Песню запевай.

Последовала команда, и строй дружно грянул:

– Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам. А вода по асфальту рекой и не ясно прохожим в этот день не погожий, почему я весёлый такой.

– Отставить приколы. Катюшу запевай.

И полилась бессмертная Катюша

– Расцветали яблони и груши. Поплыли туманы над рекой.– Вывел залихватски Гусар. И сто семьдесят глоток дружно подхватили:

– Выходила на берег Катюша.

– На высокий, берег, на крутой.

Когда звучит эта песня в исполнении строя десантников зрелище довольно внушительное. А когда сам принимаешь участие в этом действе, то понимаешь: что все сто семьдесят десантников, тех, что поют эту песню. И все десантники, что были до них и те, что будут. Это ты. И все их родные, близкие и друзья. Это твои родные близкие и друзья. И это не высокий слог. Это то, что я и мои друзья испытывали во время исполнения большинства строевых песен. Сейчас продвинутая молодёжь скажет:

– Сто процентов НЛП15.

Может они и правы. Но мы, тогда, таких мудрёных вещей, не знали. И с удовольствием пели про Катюшу, и её привет.

Придя в расположение, сержанты отправили, деревянных дембелей, с глаз долой, а сами стали заниматься с молодыми. Деревянные, предварительно разгрузившись, расположились в курилке, и стали ждать Сафона, который попросил, без него не начинать. Сафон появился минут через двадцать, с довольно кислым лицом, и сказал классическую фразу, про две новости.

–Сейчас денежное довольствие давать будут. А в шесть утра, отправка. Триста человек на Кабул. Так, что парни, ждите меня там. Я всё сделаю, чтобы к вам приехать. Без вас служить, будет, не так интересно.

Дело в том, что брат Сафона, служил в штабе и отмазал его от Афгана, устроив в штаб писарем. А молодая, ищущая приключений, душа молодого пацана, не могла с этим смириться. Но ослушаться старшего брата он не мог. Он, как и обещал – сделал всё. Ушёл в Афган. И погиб на перевале Саланг. Пусть земля ему будет пухом. Но это другая история.

Тогда мы ещё не знали, что из ста пятидесяти человек, домой живыми, и не покалеченными, вернуться всего двадцать пять. И те двадцать пять, которые вернутся, будут инвалидами на всю голову. От Феликса останется половина, ему при разминировании оторвёт руку и ногу. Бобу осколок попадёт в висок. Он останется жив, но всю оставшуюся жизнь проведёт в дурке. Меня на той войне Господь сберёг, но от афганского синдрома – Повышенного Чувства Справедливости, страдал не только я, но и все мои родные и близкие. Опять лирика.

А пока договорившись о том, что ни чего не знаем об отправке, мы стояли возле кабинета ротного, в очереди за деньгами. Деньгами – солдатское денежное довольствие, можно было назвать, с натяжкой. Три рубля восемьдесят копеек, это бутылка водки, которая как я уже говорил, стоила по тем временам три шестьдесят две. Расписавшись в ведомости и получив свою порцию довольствия, я в очередной раз услышал предложение от ротного остаться в учебке сержантом, и в очередной раз ответил: – А как, я потом пацанам, в глаза, смотреть буду? – Я и не ожидал другого ответа. – Сказал гвардии капитан Ивонин.

– Ты в приказе, завтра в шесть утра построение на плацу. Останься живым.

– Есть остаться живым. – Браво ответил я – Разрешите идти?

– Идите. – Ротный грустно вздохнул и распорядился – Позовите следующего. Получив довольствие, мы собрались, в кубрике. В расположении роты было пусто. Сержанты увели молодых на занятия. Я кинул на койку панаму с деньгами, и сказал – Давайте, у кого, сколько денег есть, скидываемся. – Ого, сколько там?– Спросил Боб, кидая трояк в панаму. – Двести двадцать шесть рублей восемьдесят копеек вместе с твоими. Давай, пацаны, не стесняемся. Скинулись все, кроме Хуреш Оола. Мальчик – борец решительно отказался сбрасываться. Он заявил, что деньги ему понадобятся после армии. И вообще, у него всё есть, а бухать он не будет.

– Зачем сразу бухать? – Удивился Боб.