Боги Безвременья (СИ)

— Значит, Нобу тоже их сын! И мне нельзя будет их предостеречь, чтобы они не пустили сына путешествовать между мирами с Макото?

— Нет, иначе умрет Нобу, если отправится без старшего брата. К тому же этот юноша нужен для победы, без него мой замысел лишится важного звена.

— Звенья, мы всего лишь звенья цепи! — повторил Юдай.

— Или спицы колеса, крутящего ход событий. Как тебе больше нравится.

Ветер донес знакомый запах цветущих деревьев.

— Ты возвращаешься в сознание, смертный, так запомни напоследок: даже я не всесилен, и вся вселенная не подчиняется моей воле. Однако я должен хранить этот мир, Безвременье, и людей от ярости Идзанами-но ками, и я готов пожертвовать несколькими жизнями во имя высшей цели. Если ты не сумеешь этого сделать, значит, уроки не пошли впрок, и мир падет, сметенный огнем преисподней.

Юдай вздрогнул, распахивая глаза. Перед ним стоял монах, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Все в порядке, Горо?

— Да, простите, я заснул на минуту.

Юдай поспешил покинуть Храм, намереваясь увидеть Мей. Он расстроил ее, но лишь одна она могла сейчас выслушать, и понять слова Идзанаги-но микото. Он явно дал понять, что предначертанное не изменить: дети из пророчества родятся в час затмения, их приговорят к смерти, Уэно спасет одного из малышей, и воспитает в далеком мире.

Глава 56. Дети

Никогда раньше Юдаю не приходилось иметь дел с младенцами, и Рио открыл для него целый мир событий и впечатлений. Когда ему показали новорожденного, парень удивился, увидев сморщенное подобие человека, с длинными черными прядями на крохотной головке, непропорциональными чертами лица и пугающим волосяным покровом на плечах. Опухшие глаза еще не открывались, а длинный рот смешно морщился. Юшенг смотрел на сына с неподдельной гордостью, и повторял раз за разом, какого прекрасного малыша родила ему Юи. Юдай не стал разочаровывать родителей, подумав, что он явно чего-то не понимает в этой жизни.

Роженица была слишком слаба, и последующую неделю к ней никого не пускали, кроме мужа. Когда же их наконец выписали домой — Юдай не узнал в милом маленьком человечке того любопытного создания, потрясшего его в их первую встречу. Малыш родился немного раньше времени, был слишком худым, плохо набирал вес, целыми сутками спал, но его окружили такой заботой, что уже к четырем месяцам Рио начал меняться, полнеть, радуя мать, отца и их друзей видом своих пухлых щечек, ножек, ручек.

Умные карие глаза смотрели осознанно, с искоркой любопытства, и сердце Юдая каждый раз сжималось, когда он вспоминал тот страшный день на острове Оногоро. Разумеется, ему и раньше было жаль Рио, но теперь парень перестал быть для него просто воином, посланным за спасителем с подачи монахов Храма. Отныне этот малыш — часть семьи, сын его наставника и лучшего друга Юшенга, и Юдаю было больно от мысли, что примерно через двадцать два года Рио умрет от руки предателя Керо.

«Знал бы Юшенг, какую тайну я скрываю! Он ни о чем не догадался, хотя я рассказал ему всю правду о себе, о событиях во дворце богов, о своих спутниках. Что будет, когда он поймет? Простит ли он меня, что я собираюсь пожертвовать жизнью его первенца ради великих замыслов Идзанаги?»

Но слова бога по-прежнему звучали у него в голове, и он понимал, что не посмеет ослушаться. Все равно ничего не изменить: они прибудут туда, Рио погибнет, Юдай отправится в империю Цзинь на Земле, а Макото станет искать пути в Безвременье, и однажды явится. Смешно даже, что враг будет по-прежнему молодым, а Юдай к тому времени достигнет зрелости, но такова задумка Идзанаги-но микото: его избранный должен был пройти через все испытания, пасть в самые бездны отчаяния, увидеть много боли и насилия, чтобы выбраться из зловонного болота, потянуться душой к свету, обрести равновесие, овладеть собственным потенциалом, и сразиться с избранником богини смерти. Именно этот путь, и никакой друг смог бы привести Юдая к победе, и ценой этой жертвы станут жизни многих, кого он любил.

Увидев свою участь в глазах ребенка, парень решился, и повторил свое предложение Мей. Девушка с радостью согласилась, и они выбрали первую свободную дату, как и Юшенг с Юи когда-то. Знакомые в один голос начали уверять их в необходимости соблюдения традиций, просили подождать, когда выпадет «счастливая» дата, но жених с невестой не желали прислушиваться, и вскоре соединили свои судьбы в том же храме, где поженились их друзья.

Мей была особенно прекрасна, и все люди, видевшие, как невесту несут в паланкине, с трепетом и благоговением рассказывали друг другу, что едва не перепутали ее с настоящей богиней. Роскошный наряд с искусной вышивкой подчеркивал ее великолепие, уникальные волосы были красиво уложены и украшены, подруги надарили ей редчайшей красоты веера, кошелечки и прочие атрибуты невесты, и без тени зависти любовались ее неземной внешностью, даже осознавая, что никто не сравнится с ней по красоте.