Боги денег

Эта революция требовала такой законодательной и исполнительной власти, которая неоднократно будет отвергать призывы к рациональному регулированию внебиржевых финансовых деривативов, находившихся в собственности банка или финансируемых хедж-фондами, и систематически будет удалять все механизмы, обеспечивающие надзор, контроль и транспарентность, которые были кропотливо накоплены за предыдущее столетие. Она требовала от крупных государственных сертифицированных рейтинговых агентств присваивать высшие кредитные рейтинги AAA крохотной горстке плохо регулируемых страховых компаний, называемых «монлайнерами»[52] и зарегистрированных в Нью-Йорке. Монолайнеры стали ещё одним важным элементом Новых финансов.

Внутренние структурные связи и идеологический консенсус между всеми этими институциональными игроками за кулисами массовой экспансии секьюритизации были столь очевидны и всепроникающи, что оказалось возможным включить её в «Америка Нью-Финанс Инк.» и продавать её акции на НАСДАК.

Алан Гринспен ожидал и поощрял этот процесс секьюритизации активов задолго до того, как в начале первого десятилетия нового века он фактически взрастил феноменальный пузырь недвижимости. В очевидно жалкой попытке снять с себя ответственность за коллапс рынка недвижимости Гринспен в конце 2007 года заявил, что проблема заключается не в ипотечном кредитовании проблемных или субстандартных заёмщиков, а в секьюритизации субстандартных кредитов. В апреле 2005 года он пел совершенно другие песни о субстандартной секьюритизации На Четвертой ежегодной исследовательской конференции по связям с общественностью ФРС глава ФРС декларировал:

«Инновация породила множество новых продуктов, таких как субстандартные займы или ниша кредитных программ для иммигрантов. Такое развитие событий представляет собой ответ рынка, который движет индустрию финансовых услуг на протяжении всей истории нашей страны. Благодаря этим достижениям в технологии, кредиторы воспользовались моделями оценки кредитоспособности и другими методами для эффективного кредитования более широкого круга потребителей... Ценные бумаги, обеспеченные закладными, помогли создать национальный и даже международный рынок ипотечных кредитов, и рыночная поддержка более широкого круга внутренних ипотечных кредитных продуктов стала обычным явлением. Это привело к секьюритизации целого ряда других потребительских кредитных продуктов, таких, как автомобильные кредиты и ссуды по кредитным картам». ^{893}

Эта речь 2005 года была произнесена в тот момент, по его позднейшему утверждению, когда он вдруг осознал, что секьюритизация вышла из-под контроля. В сентябре 2007 года, когда кризис был в разгаре, Лесли Шталь из «СиБиЭс» спросил, почему же он не сделал ничего, чтобы пресечь

«незаконные или сомнительные методы, о которых Вы знали, и которые имели место в субстандарном кредитовании».

Гринспен ответил:

«Эээ... я не имел понятия о том, как значительны эти практики, пока не стало слишком поздно. Я реально не понимал этого до конца 2005 года и в 2006-м».

Он умолчал о том, что, даже если бы он в 2005 году «реально понял», он всё равно не сделал бы ничего, чтобы остановить вышедший из-под контроля мошеннический пузырь Понци[53], ради создания которого столь много сделала его политика.

Уже в 2002 году, когда субстандартная схема только появилась, Ассоциация ипотечных банкиров Америки разъяснила огромные риски на быстро развивающемся рынке секьюритизации субстандартной недвижимости. Отчет, опубликованный в журнале Федерального резервного банка Сент-Луиса в январе 2006 года отметил:

«Предварительные доказательства указывают, что вероятность неплатежа по крайней мере в шесть раз выше для нестандартных кредитов (кредиты с высокими процентными ставками), чем для основных».

Федеральный резервный банк Сент-Луиса является одним из банков-членов Федеральной резервной системы. То же федеральное исследование указывало, что риски субстандартного кредитования были известны задолго до прозрения Алана Гринспена:

«Ассоциация ипотечных банкиров Америки сообщает, что в третьем квартале 2002 года штрафная ставка[54] по субстандартным кредитам в пять с половиной раз превышала штрафную ставку для обычных кредитов, а ставка, при которой для субстандартных кредитов начиналось право потери выкупа, была выше более чем десять раз, чем для основных кредитов».^{894}

Ещё в ноябре 1998 года, лишь несколько недель спустя после едва не завершившегося распадом глобальной финансовой системы краха хедж-фонда «Долгосрочное управление капиталом», Гринспен сказал на ежегодном заседании Американской Ассоциации индустрии ценных бумаг: