Боги и чудовища

– Что ты здесь делаешь? – Лу коснулась моего плеча, и я повернулся, пряча кольцо в карман. Она посмотрела направо и налево, многозначительно ухмыляясь. – С друзьями веселишься?

При виде ее пытливого взгляда я не удержался от широкой улыбки и поцеловал Лу прямо в губы. А когда отстранился, она щелкнула меня по носу, коснулась моей щеки и потерла нос.

– Пойдем обратно. Пан говорит, булочки готовы.

Я провел губами по ее ладони.

– Кажется, я в раю.

Эпилог

Ансель

Летняя пора в Шато ле Блан расцветала неспешно и лениво. Шалфей и лаванда усеяли гору темно-пурпурными и синими волнами, белые и желтые маргаритки буйно разрослись между скал и вдоль ручьев, рядом алели армерия и клевер.

Никогда в жизни я не видел таких цветов. Никогда не чувствовал такого тепла на щеках, как от поцелуя матери, объятий друга. Если бы я не услышал голоса – нет, смех – своих друзей, то мог бы вечно стоять в тишине этих полевых цветов.

В день своей свадьбы Лу собрала в букет по каждому цветку.

Сидя, скрестив ноги, на своей детской кровати – золотые нити стеганого одеяла искрились в лучах полуденного солнца, – она нетерпеливо ждала, когда Коко вплетет цветы ей в корону.

– Перестань ерзать, – проворчала Коко, ухмыляясь и дергая Лу за прядь волос. – Ты кровать трясешь.

Лу еще больше завиляла бедрами.

– А уж как она сегодня вечером будет трястись…

Щеки у Селии покраснели, как и у меня. Чтобы скрыть смущение, она заглянула в шкаф и достала простое платье цвета слоновой кости, а я улыбнулся и сел в шезлонг рядом с мадам Лабелль. Конечно, она не видела меня, но, заметив, как заблестели и затанцевали ее глаза, я подумал, что она, возможно, почувствовала мое присутствие.

– Дражайшая подруга, ты очаровательно развратна.

– Ох, ну простите. – Лу широко улыбнулась и посмотрела на Коко. – Напомни-ка, кто тут у нас потерял свою невинность прямо на…

Деликатно кашлянув, Селия спросила:

– Может, стоит отложить этот разговор для более подходящей компании?

Она бросила взгляд на Виолетту и Габриэль, которые порхали по комнате, рассматривая все и вся. Золотой лист на потолке. Лунную пыль на подоконнике. Позолоченную арфу в углу и оловянных солдатиков под шезлонгом. В детстве Лу нарисовала им усы. В сундуке у кровати все еще лежали игрушечные мечи и сломанные музыкальные инструменты, наполовину прочитанные книги и белый кролик. Плюшевый, разумеется.

Самая настоящая кошка у моих ног зашипела на него.

Мелисандра, так назвала ее Лу. Кошку. Не кролика. У нее был сломанный хвост и кривые зубы. Это серое полосатое создание нельзя было назвать красивым, но Лу считала иначе. Она увидела ее, возмущенно воющую в глухом переулке после битвы при Цезарине и тут же забрала несчастное животное, к большому огорчению Рида.

Мелисандре Рид не нравился.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, мадемуазель Селия. – Виолетта, в чьи черные волосы были вплетены маки, хихикала и подпрыгивала на носках, а мадам Лабелль посмеивалась рядом со мной. – Мы про птиц и пчелок все знаем, правда, Габи? Ужасно романтично.

– «Птицы и пчелки». Странно, по-моему, так это называть. – Габриэль присела на колени рядом со мной, помяв оливковое платье. Она попыталась подозвать Мелисандру, помахивая бечевкой. Кошка зашипела и страдальчески посмотрела на меня. Ухмыляясь, я опустился на колени и почесал ее за ушками. Шипение превратилось в мурлыканье. – Как будто нам нужен образ птицы, откладывающей яйца, чтобы понять, что такое овуляция, или образ пчелы, разносящей пыльцу, чтобы постичь суть оплодотворе…

– О боже. – Щеки Селии порозовели и стали такого же красивого оттенка, как и ее платье. Она повесила наряд цвета слоновой кости на изножье кровати. – Пожалуй, довольно разговоров об этом. Скоро церемония. Помочь тебе надеть платье, Лу?

Лу кивнула и поднялась на ноги, а Мелисандра мгновенно оставила меня, бросившись к хозяйке. Лу, не колеблясь, подхватила ее на руки и прижала к груди.

– А как поживает моя милая пчелка? Просто прелесть.

Она благодарно кивнула Селии, которая сплела для кошки миниатюрную цветочную корону, такую же, как у Лу. Мелисандра замурлыкала от похвалы Лу, вытянув шею, чрезвычайно довольная собой.

Фыркнув, Коко помогла Селии расшнуровать свадебное платье.

– Ты ведь знаешь, что Рид замышляет ее прикончить.

Мадам Лабелль со смешком поднялась и присоединилась к ним.

– Он сам виноват. Не зря говорят: «Тщеславие, имя тебе – кошка».

Даже Манон, которая молча топталась в углу, сомневаясь, что ей есть место среди этих людей, неуверенно шагнула вперед, сжимая наручные ленты. Когда Лу подмигнула ей, Манон улыбнулась. Это была слабая, неуверенная улыбка, но тем не менее улыбка. Я хорошо ее узнал, ведь и сам много раз так улыбался. Поднявшись на ноги, я подошел и встал рядом с Манон.

Для нее здесь обязательно найдется место. Для каждого из них.

– Он оскорбил ее! – Лу, ничуть не смутившись, поцеловала Мелисандру в покрытый шрамами нос. – Кроме того, моча отстиралась от подушки. Никто не пострадал. – И она певуче сказала Мелисандре: – Он больше не будет смеяться над твоим пением, правда, пчелка? Нет, не будет.