Боги ЯВИ

– Слышите?.. Сам Чернобог лютует, никак демонов своих цепных выпустил, вон как надрываются… Нас, что ли, ищут?.. Не к добру всё это… – крепкий в плечах воин с русыми кудрявыми волосами, которые были собраны синей шёлковой лентой в конский хвост, тяжело вздохнул.

– Слышу и помню… – донеслось в ответ из темноты, – что великий совет волхвов доверил нам дело серьёзное и опасное, надо бы отыскать эту жрицу, да желательно побыстрее, видишь, как великих жрецов Ра эта беда переполошила, – обтерев лицо крепкой ладонью, ответил ночной невидимый глазу собеседник.

– Нечай, сам Стрибог помогает Карачуну… – воин запрокинул голову, подставляя обветренное лицо под летящие с чёрного небосвода крупные капли дождя.

– Подвывает-то как натужно, аж на душе муторно… Дела… Может, мы этой вылазкой своей немало крови людской спасём… – поежившись, кивнул он в темноте для пущей убедительности, больше, наверно, себе, чем друзьям, с которыми делил дальнюю и долгую дорогу.

– Горыня, вот ты хомяк пакостный! – раздался из сумерек красивый девичий голос.

Молодая охотница старалась хоть как-то избавить себя от холодной сырости, прыгала на одной ноге, сняв шлем, рассыпая в разные стороны каштановые волосы, которые мокрыми сосульками повисли на её плечах. Аккуратно собрала их, скрутила в канат до скрипа, и небольшая струйка воды тонким ручейком скатилась по её кольчуге.

– И когда ты только успел все яблоки сожрать? – Она нагнулась к своему мешку. – Прорвало там, что ли, – охотница недовольно кивнула в сторону черного непроглядного громового неба. – Давненько такого не было, даже и не упомню. Нет… я дождь люблю, но третий день к ряду – это уже перебор! – молодица причитала, как старая бабка-ворчунья, которая уже прожила не один век на этом свете, всё ещё не отрывая взгляда от объёмного вещмешка.

Друзья украдкой переглянулись и бесхитростно усмехнулись, в очередной раз слушая оханья зеленоглазой охотницы. Все знают, что, когда кому-то плохо, остальным, если можно так аккуратно сказать, ровно наоборот, а особенно бестолковым парням.

– Это всё ведьма клятая виновата, – донеслось из-под еловой лапы, которая служила укрытием богатырскому голосу. – Она, подлая, слякоть напустила… – откликнулся в темноте тот самый хомяк, который сожрал яблоки.

– И всё равно, вот сижу и думу думаю, – рассуждали вслух под лапой, – никак не могу в толк взять, на ум мой не идёт, как это тебя, непутёвую, с нами Люд в лес дремучий отпустил? – богатырь сидел на сухостое, стараясь как можно лучше укрыться красным щитом от холодного проливного дождя. – Видно, Репей, ты его заела дома до самой печёнки своим нытьём… – сам же и ответил на поставленный вопрос и резко тряхнул конским хвостом, сбивая с них мелкую морось.

– Ага, его заешь… – отозвалась охотница. – Быстрей тебя самого серым пеплом по ветру развеет, чем его… – Фрида уже заканчивала не совсем приятные дела. – Чуть что, сразу же упор лёжа принять! – девица постаралась голосом передразнить своего отца. – Как будто он больше слов не знает, пердун старый… Ничего ему поперёк уже сказать нельзя! – она фыркнула, как дикая росомаха. – Совсем уже из ума выжил… – она сняла со своих плеч мокрый, прилипший к телу плащ и стала его яростно выкручивать, как будто это было банное мочало, представляя, видимо, мысленно своего единственного родителя, Люда. – Дома весь пол сиськами до дыр затёрла… – она недовольно в темноте сморщила нос и скривила тонкие губы.

– А я-то думаю, что это они у тебя такие, ну, это… – Горыня замялся, с его стороны послышался шорох, он прислонил свои медвежьи ручищи к бычьей груди, посмотрел на них, оценил… Ещё немного скукожил ладони, тем самым обозначил совсем крохотный размер. – Яблоки, – выдавил он из себя, будто ребёнка родил, и сразу же пригнулся к земле, прикидываясь травой ползучей, прячась от меткой дорожной подруги: не прилетело бы из темноты чего? А нет, прилетело…

– На себе не показывают… – тут же постарался вставить слово старшего по ряду молодой князь Олег, тем самым упрекая за неразумное поведение своего боевого товарища.

– Фу, фу, фу! – Горыня запыхтел загнанной лошадью, пошаркал ладошками по своей кольчуге, стряхивая невидимые титьки куда-то себе под ноги в мокрый лесной мох и тут же три раза сплюнул через левое плечо. – Чур меня, чур! А то вдруг вырастут… – добрый молодец постучал костяшками по дереву и заулыбался, вроде дитя малое, бестолковое, покосился в сторону боевой подруги хитрым котом, который уже побывал в погребе у глупой хозяйки, и невинно ей улыбнулся – а зря, ночь на дворе тёмная, хоть глаз выколи, ничего дальше вершка и не видно.

Олег усмехнулся в молодой, недавно отращенный ус, несмотря на то, что ночь стояла страшная и непроглядная, поддержать разговор этой вечно грызущейся между собой пары, своего добродушного друга Горьки и зеленоглазой арийской фурии Фриды, – это святое дело. А то чувствовали они себя в этой глухомани беспокойно, вот и хорохорились, поддерживая друг друга как могли.