Боги ЯВИ

– Я уже напилась! – прострекотала эта стрекоза.

– Угу… – промычал наш богатырь и припал к источнику столь драгоценной для нас влаги.

– Он, видно, недавно народился… – Фрида указала на мелко бегущую струйку, – видишь… ещё не оброс по берегам. Да и зверь тропу не успел натоптать к нему. Представляешь… он только родился! – она улыбнулась и присела к истоку.

Вот же радость какая. Ей-богу, дети…

Я вытащил меч и стал кощунственно работать им, как лопатой, роя метрах в пяти небольшую заводь. Наберется скоро… если для постирушек этого мало будет, то хоть лица свои от тины болотной отмоем.

– А я ещё суслика недалеко видела!.. – Капец… бедный суслик, был да сплыл. Жизнь штука такая, нехорошая… особенно если ты по жизни жирный суслик, который у всех на виду.

Стоя на четвереньках, я зачерпнул водицы и сделал жадный глоток. Студёная… аж зубы ломит. Не хватало ещё ангину подцепить. Пока я аккуратно глотал воду, место для постирушек уже заняли. Ну и ладно, ей, видно, нужнее.

Я стал выбираться из своей стальной рубахи, когда все уже немного привели себя в порядок.

– Горя! Отцепи её, а то она меня съест… – я подставил ему спину. Горыня счистил ножом пиявку.

– Готово! – отозвался здоровяк. – Больше негде нет?.. – И лыбится, зараза, стоит. – А то меня энтово, там… грызнула подлая… – и он многозначительно почесал ягодицы.

После помывки сделалось намного легче, и я стал себя чувствовать на слабую троячку. А раз так, то наш проводник решил потащить нас в бескрайнюю, опалённую жгучим солнцем степь. Ну что ж, идти так идти, оставаться тут я тоже смысла никакого не видел. Фрида пообещала, что ближе к вечеру мы выйдем к приграничью Мюрквида, и у нас будет полноценный привал.

– М-ю-р-к-в-и-д… – обкатал я слово на языке. И оно мне как-то сразу не понравилась, звучало как угроза.

По степи двигались быстро, хоть и были мы на открытой местности, но никакой тёмный зверь на солнце не выйдет, у них на ультрафиолет сильная аллергия, так что мы временно в безопасности. Только где-то стадо степных джейранов обошло нас стороной, да могучий тур повстречался с двумя молодыми тёлками. Горыня кивнул в их сторону, но арийка сказала: «Нет, нам столько не надо». А мне даже представить было страшно, что бы с нами сделал этот телёнок с метровыми рогами. Фрида рычагом взвела самострел и наотмашь выпустила стрелу в пожелтевший ковыль. Раздался характерный звук тетивы, и под выцветшим пучком травы жалобно пискнули. Не дай бог, в следующей жизни в суслика попаду! А я могу… я такой…

Солнце стало уже нестерпимо печь лицо, когда на горизонте показалась чёрная полоса леса, чем ускорила мой шаг. Я заметил, что Горыня стал понемногу от нас отставать.

– Давай суму понесу! – и я перехватил лямки, перекидывая её через плечо. – Ёк макарёк! Ты что, сюда песка речного насыпал?

– Да нет… – богатырь пожал плечами, – это же соль. Что, не помнишь? – и тут же осёкся.

– Помню… но не сразу, – загадочно ответил я.

Вот так, самое ценное в нашей жизни – это не серебро и злато да камни самоцветные, а самая простая соль. Соль всему голова. Так что ведьма, думаю, будет довольна нашими потугами.

– Волхв ей ещё гостинец передал. Только он у тебя… – и он указал на мой свисающий мешок. Я многозначительно в ответ кивнул: мол, сам знаю. Остановимся на ночлег, надо бы поковыряться в сумочке у Олега.

Перед нами стоял лес Мюрквида, раскинув свои объятья от края до края, раскинулся корявой стеной, словно огромный сказочный великан. Никакого желания у здорового человека зайти в него не могло даже в голове родиться. Особенно у меня! Сразу же заныла нижняя чакра, предвкушая очередные для себя приключения.

Покалеченные навью изогнутые стволы деревьев нереальными узорами закручивались и переплетались в тугие узлы, которые протягивали свои ветви к синему небосводу, словно умоляли несокрушимые небеса, прося у них помощи. Явно это была аномальная зона, как тут говорят, перекресток мира Нави. И над всем этим нависло прозрачное купольное небо, немного искажая пространство, чем-то напоминая стеклянный пузырь. Меня от этой картины всего передёрнуло.

– Бабка моя рассказывала… – только начал свою песню Горыня, как его сразу перебила арийка.

– Да заткнёшься ты или нет, со своей Агафьей?! И так боязно чего-то, ещё ты каркаешь. – Здоровяк сразу сник. Люди они суеверные и пугливые, особенно если чего не понимают. Я выпендриваться перед ними тоже не стал, у самого играло…

Мы остановились метрах в пятистах от опасного и дремучего леса, инстинктивно поглядывая в его сторону. А он всё время притягивал мой взгляд. Что больше всего меня настораживало в аномалии, так это отсутствие птичьего песнопения. Чаща была нема. А вот со стороны степи пел в небе невидимый глазу радостный жаворонок. Вот же горлохват неугомонный!

Сбросив с натруженных за день плеч тяжёлые мешки, мы выбрали небольшую прогалину для костра. Решение приняли единогласно, ночь проводим тут, идти в темноте по этому лесу равносильно самоубийству. Моя нижняя чакра сразу успокоилась: правильно, мол, думаешь, Серёжа, всё правильно…