Боги, которые играют в игры

Ученые до сих пор не могут объяснить ни причины возникновения вируса „Панацея“, ни механизм его действия, ни, тем более, предсказать дальнейшие изменения вируса и их последствия. Медицина также бессильна и в вопросе разработки вакцины против этого вируса, прочем, целесообразность этих работ критически оценивают правительства множества развитых стран, ибо до сих пор не зафиксировано ни одного случая смерти зараженных „Панацеей“, зато отмечено огромное количество случаев излечения раковых больных, буквально уже стоявших на пороге смерти».

Я убавил звук и откинулся в кресле. Кивнул послушнику, все еще стоявшему в позе ожидания

— Хорошо. Послушай, попроси старого Ли заварить мне чаю. И позови начальника PR службы.

Послушник кивнул и бесшумно скользнул за дверь.

«Медицина бессильна» — в последнее время эта фраза все чаще звучит в эфире. Наконец, они это признали. Медицинская наука давно стала сводом пустых правил, с тех пор, как в медицинских университетах забыли то, что лет сто назад знал каждый сельский врач. Вера лечит человека куда эффективнее лекарств и врачебного искусства. Когда-то, мой прадед, работавший в войну хирургом в госпитале, придумал, казалось бы, бессмысленную вещь. Тем больным и раненным, кто уже стоял одной ногой в могиле и в чьем случае «медицина была бессильна» он давал «очень редкое американское сильное лекарство» — белый порошок. И подавляющее большинство тех, кто, согласно мнению врачей уже не мог выздороветь, после приема этого редчайшего лекарства вставали на ноги. Только потом, десятки лет спустя, своим внукам, старый дед рассказывал, как ночами толок в ступке простой мел и разбавлял его капелькой соли. Основным компонентом чудодейственного лекарства была вера. Не вера в бога — нет. Чистая вера в добро, любовь и справедливость.

Вера сделала человека — человеком. В безликой вселенной, разложенной на формулы и законы, нигде нет места таким понятиям как справедливость, добро, милосердие. Вы нигде не найдете атома справедливости, кванта добра или молекулы жалости. Но именно надежда и вера в их существование делают их реальными и позволяют человеку перестать быть животным. Именно уверенность в том, что справедливость, добро и милосердие не просто есть во Вселенной, но даже управляют ею, дают человеку саму возможность существовать — если бы их не существовало, то зачем тогда жить? Забывая про это, самое главное отличие человека от животного, наука перешла от познания вселенной к копанию в маленькой песочнице ограниченных человеческих знаний. Они пытаются разложить вирус, не существующий в пространстве микроскопа, на составные части и узнать законы, по которым он действует, подобно ребенку, разбивающему папины часы молотком, в надежде найти в них то живое, что издает «тик-так».

Вошел Сэм, руководитель PR службы моей компании, которая так и не получила никакого названия, быстро пожал мне руку и плюхнулся в кресло напротив.

— Привет.

— Привет, Сэм. Спасибо что так быстро. Мне кажется, настало время пустить слух про следующую мутацию нашей Панацеи. Я тебе уже упоминал вскользь как-то об этой идее. Теперь Панацея научится блокировать мозг от воздействия наркотических веществ — практически всех, включая алкоголь. Поступающие в кровь наркотики просто перестанут доходить до мозга. Грубо говоря, вред для организма прежний, но кайфа — никакого. Как обычно, постарайся пустить слух сразу из нескольких источников, как будут обнаружены первые случаи. Я тебе чуть позже дам адреса клиник, где впервые это свойство проявит себя.

Сэм рассмеялся.

— Ха-ха… Могу поклясться, что вот после этого, на исследования вакцины против Панацеи будут брошены миллиарды.

— Угу, заодно, предполагаю, через некоторое время бесплодных попыток обуздать вирус, неожиданным образом сменится правительство в некоторых странах. Мир в любом случае уже не будет прежним. Передай аналитикам, чтобы подумали, кстати, как на этом факте заработать денег, а то наш зарплатный фонд опять подходит к концу.

— О'кей. Как, кстати, твой малыш, как Мэй? Я в последнее время все никак не найду время заглянуть к ним с очередной погремушкой.

— О… Спасибо, — я улыбнулся, — он быстро растет. Еще чуть помедлишь, и погремушка уже будет не нужна. Даже не знаю, успею ли я сделать все что нужно до того, как настанет время передать этот мир ему.

Сэм довольно хмыкнул и встал, потирал руки от предвкушения будущей работы. Я задумчиво посмотрел ему вслед. Потрясающе, как быстро вокруг меня собралась команда людей, способных работать не за деньги, а за идею, просто потому, что им нравится такая работа. Спецслужбы могут долго пытаться найти источник вируса и слухов о нем — мои люди были неподкупны, потому что деньги не играли для них никакой роли после того, как они поняли, чем будут заниматься.