Боги молчат. Записки советского военного корреспондента

На невидимых крыльях медленно скользила ночь. Во дворе дома Бидо прозвучали шаги — смена часовых. Один солдат остался у наружных ворот, другой отправился за дом, во внутренний двор. Во внутренний двор ушел Верен, который предпочитал проводить время в дремоте.

Товарищи Верена знали за ним эту слабость, но не мешали — каждый стоит на посту, как может.

Через шторы комнаты фрау Ольги пробивался свет. Верен пошарил глазами по окну, но оно было плотно задернуто. Он зевнул, отошел к металлической решетке и сел на каменный фундамент. Привалился к решетке спиной. Сразу накатилась теплая дремота.

Медленно двигалась в своей комнате Мария-Ольга. Из комода она вынула белые ремни с белыми же пряжками и крючками. Раскинула на кровати. Похоже на лошадиную шлею. Из кипы белья достала белую коробку размером с полкирпича. Крючки шлеи плотно вошли в петли на коробке. Делая всё это, она тихо шептала, повторяла заученные слова записки Марка. Каждый ее шаг был указан в этой записке, полученной ею за два дня до этого. Мария всё запомнила, уничтожила записку. Уничтожая — жалела: записка Марка.

«Всё правильно», — шептала она, рассматривая коробку и ремни.

Солдат у ворот ходил размеренным, пружинистым шагом. Ночь была прекрасной. Задумчиво шелестели деревья, но солдат ко всему был равнодушен. Чужое небо и чужая земля не волновали.

Мария взглянула на часы и поднялась на ноги. Час с четвертью. Время, назначенное Марком. Достала нежно упакованный в вату, металлический карандаш. Рубиновой каплей отливает красная точка на нем. На утолщенной части ряд цифр: 1, 2, 3, 4. Мария взяла в пальцы утонченный край, губы ее шевелились, повторяя не принадлежащие ей слова: «Тонкий край оттянуть, повернуть слева направо пока красная точка совпадет с цифрой три». Мария потянула за тонкий конец, он туго поддался. Теперь повернуть слева направо. Цифры на утолщенной части оставались неподвижными, а красная точка смещалась. Вот она совместилась с цифрой три. Теперь карандаш нужно вставить в гнездо мины, похожей на полукирпич. Он вошел плотно.

Час семнадцать. Мария потушила свет. Тихонько подошла к двери и приоткрыла ее. «Смазаны ли петли дверей?» Это было в записке. Мария еще днем смазала их. Дверь бесшумно открылась. Коридор. Небольшая лампа под потолком. Полутемно, пустынно. Взяв с собой ремень и коробку, Мария вошла в комнату собак.

Белый дог с удивлением посмотрел ей навстречу. Раньше этого не бывало. Он лежал, растянувшись на коврике, видно было, что волнуется. Близилось время, когда дог должен будет, заслышав шаги солдата, встать, побежать наверх, разминуться с коричневым догом и залезть под кровать.

Дог покорно подставил себя рукам женщины. Она накинула на него кожаную сбрую. Стянула пряжки ремней. На груди собаки теперь была белая коробка. Коробка и белые ремни еле заметны на белой шерсти. Шевельнулась жалость к белому догу.

Вернувшись к себе, Мария в темноте надела короткую куртку. Плотно повязалась платком. Час двадцать восемь. Она села на стул. В комнате было тепло, но она вздрагивала от холодного озноба.

Шум открываемой двери, потом опять тишина. Солдат отправился наверх сменить часового. Шаги заглушены ковром. Послышалось движение в соседней комнате. Приоткрыв дверь, Мария видела белого дога. Он вышел в коридор, прислушался. Услышав удаляющиеся шаги часового, он трусцой побежал вслед. Бесконечно тянулось время. Опять заскрипела дверь. Это вошел в помещение охраны солдат, сменившийся с поста в зале. Но почему так долго нет коричневого, которого побежал сменить белый дог? Коричневый дог появился. По дороге он остановился у ящика, поднял ногу, а потом скользнул в свою комнату. Теперь под кроватью Бидо должен быть белый дог.