Боги не дремлют

Теперь, когда мы оказались лицом к лицу, и я разглядел, в каком Илюша находился состоянии, вопросы отпали сами собой.

– Хочешь еще выпить? – коварно предложил я.

– Кто же не хочет? – честно сознался Илья. – А ты кто такой, я тебя, вроде, раньше не видел?

– Ты, что, Илюша, неужто меня забыл? Мы же с тобой столько водки вместе выпили! – с упреком сказал я, решив попробовать заболтать пьяного караульного.

Илюша посмотрел на меня оловянными глазами, и напомнил:

– Ты поднести обещал!

– А барин не заругается? Он с тебя за пьянство с живого шкуру спустит!

– Где тот барин! – небрежно сказал Илья. – Ускакал твой барин!

Теперь мне сразу стало понятно поведение верных вассалов. С отъездом помещика для них началась воля.

– А француза, что захватили в барской избе, с собой взял?

– Нет, в сарай велел посадить, – икнув, ответил он, – у барина нынче горе, преставился его любезный друг. Он его хоронить повез. Ну, так как будем пить или разговоры разговаривать?

– Пойдем в дом, там и выпьем, – предложил я. – Чего нам тут под дождем мокнуть!

– Под дождем? – переспросил он. – Так нет же дождя!

– Нет, так будет, – успокоил я.

– А Семен? – строго спросил он, и показал пальцем на подземный ход. – Он хоть и сволочь человек, а не поднести ему нельзя, обидится!

– Зачем нам Семен? – обнял я за плечи караульного, незаметно убирая кинжал. – Он как проспится, сам придет.

Довод оказался убедительным, Илья с ним согласился, и мы начали вылезать наверх. Его развозило все сильнее и пришлось повозиться, пока он смог выбраться наверх.

В усадьбу мы пошли обнявшись. Меня отсутствие помещика чрезвычайно обрадовало. Можно было надеяться, что выручить Матильду удастся без труда и лишних жертв. Судя по состоянию моего нового знакомого, как только исчез надзор, в усадьбе сразу же началась пьянка. В принципе, караульный мне теперь мешал, но вернуться с ним было удобно в тактическом плане, особенно если не все гайдуки перепились. Мы вышли на тропинку и медленно брели по ней в обход охотничьего дома. Теперь мне стало понятно, почему Илья появился не с той стороны, откуда я его ждал.

Водка развязала язык еще недавно сдержанному и осторожному Илье, и он, еле ворочая языком, начал хвастаться своими талантами. Я надеялся, что он что-нибудь расскажет о помещике, но скоро его заклинило, и он вообще замолчал.

Наконец мы добрались до ворот, и вошли во двор. Там никого не оказалось. Я спросил Илью в каком сарае заперли француза. Он посмотрел на меня мутными, бессмысленными глазами, попытался что-то сказать, но у него ничего не получилось. Лицо исказила гримаса, а изо рта начала вытекать слюна. Он опьянел как-то неправильно и выглядел скорее больным, чем пьяным. Я подумал, об отравленном вине, которого было много в доме, и спросил:

– Что ты пил?

Илья не ответил и начал оседать на землю. Потом его начало рвать. Он ползал по двору на четвереньках, теряя человеческий облик. Я его оставил и пошел в дом. Выломанные двери висели на одной петле. Я заглянул в залу и остановился на пороге. На полу в самых экзотичных позах лежали люди. Среди них были и обе женщины. В нос ударил такой мерзкий запах, что пришлось зажать нос.

Догадаться, что здесь произошло, было несложно. Все почему-то опились отравленным вином. Я вышел из дома на свежий воздух. Илья уже затих и лежал, скорчившись перед крыльцом.

Я побежал через двор к службам. Двери в конюшню оказались открыты настежь. Я туда только заглянул и бросился дальше. В сенном сарае Матильды не оказалось. Дверь крайнего сарая оказалась подперта колом. Я отбросил его и вошел внутрь. Моя бедная, подруга стояла посередине сарая на коленях. На нее были надеты примитивные деревянные колодки, а в рот засунут кляп.

– Сейчас, потерпи, я тебя освобожу, – сказал я, помогая ей подняться, но у нее оказались еще и связанными ноги.

Пришлось вынести ее наружу на руках и там разрезать веревки и снять оковы. Выглядела Матильда жутко, все лицо разбито и в крови. Однако, – и это было главное, – жива, и полна свирепой ненависти.

– Где этот негодяй?! – первое, что спросила он, когда я осторожно освободил ее от кляпа. – Ты его убил?

– Нет, он уехал, а все его люди, что оставались здесь – мертвы, – ответил я, помогая ей подняться.

– Тогда что мы стоим, его нужно догнать! Седлай лошадей! – закричала она, вырвалась и, шатаясь, пошла в конюшню.

– Подожди, куда ты в таком виде! – попытался я ее остановить. – Я не знаю, куда он уехал, а тебе нужно хотя бы умыться!

Женщина остановилась и, теряя силы, опустилась прямо на землю, потом обижено спросила:

– Почему тебя так долго не было?

– Пришел, как только выбрался из подземного хода, – ответил я. – Давай я помогу тебе дойти до колодца.

Я довел ее до колодезного сруба, усадил на его край и достал воротом ведро воды. Матильда безучастно сидела, не обращая ни на что внимание. Я осторожно обмыл ей лицо. Судя по синякам и ссадинам, били ее жестоко, и мне даже показалось, что повредили левый глаз и сломали нос. Во всяком случае, он сильно распух, от чего она сразу лишилась своего задорного очарования.