Боги осенью

- Давай превратимся хотя бы, - снова попросила Кикимора. - Нельзя так идти. Нас же узнают…

- Нет.

- Ненадолго, я тебе помогу…

- Пожалуйста, помолчи!

Герда передернуло. Превратиться в уродливого зверя - спасибо.

Он, пытаясь сосредоточиться, прикрыл глаза. Должна быть калитка и за ней - дом из силикатного кирпича, крыльцо с полукруглым навесом, на окнах - занавески в горошек. Судя по всему, придется искать. Чрезвычайно плохо, что он здесь с Кикиморой. Конечно, узнают - если у нее глаза во весь лоб, даже под волосы загибаются.

- Поправь очки. За километр ясно - кто ты и откуда…

Улица вела, наверное, прямо к центру. Они прошли мимо яблонь, которые перевешивали через ограду тяжелые намокшие ветви. Воздух был сыроват. Кикимора вязла в глине и утомительно отставала. Непрерывно бормотала что-то про санаторий на юге. Есть, оказывается, такой санаторий, ей рассказывал Галобан. Якобы там вылечивают любые, самые запущенные аномалии. Две-три операции, медикаментозный курс, физиотерапия. Надо подаваться на юг, а не бродить по поселкам, где их каждую минуту могут узнать… Заткнулась бы она со своим санаторием. Герд старался не слушать. Хватит с него. И вообще… - Люди кончились, говорил директор, как бы в рассеянности пролистывая томик с вытянутым готическим шрифтом. Их время исчерпано, наступает эпоха одержимых. Чем скорее произойдет смена поколений, тем лучше… - Люди не кончились, также, как бы в рассеянности, рассматривая гравюры, возражал ему Карл. Просто мы имеем дело с сильными генетическими отклонениями. Изуродованный материал. Это не есть норма… - Мне смешно, говорил директор. Давай не будем тешить себя иллюзиями. Кто из одержимых сохранил человеческий облик? Ну - ты, ну - я, ну - еще десятка два человек. Незавершенный метаморфоз - вот и все… - Люди только начинаются как люди, говорил Карл. Человек меняется, но остается по-прежнему человеком. Просто он приобретает новые качества… - Не надо закрывать глаза, говорил директор. Идеалом жабы является именно жаба, а не человек… - Но идеалом человека является человек, отвечал Карл. Это и есть, мне кажется, тот путь, по которому… - Ты имеешь в виду «железную дорогу»?.. - Да, я имею в виду «железную дорогу»… - Ах, глупости, говорил директор. Ты и сам, наверное, в это не веришь. Жалкая благотворительность, ну - спасут несколько одержимых… - Нет, это серьезные люди, говорил Карл. Они не очень образованные, возможно, но суть они поняли: человек должен остаться человеком… - Так ты их знаешь?.. - Да… - Ты очень рискуешь, Карл… - Только собой… - И главное, совершенно напрасно: либо люди, либо одержимые, третьего пути нет…

У забора, опасно прислонившись к штакетнику, под углом, как подпорка, которая уже поехала, коротал бесцельное утро некий человек - ботинками прямо в луже. Безразлично жевал табак, сдвинув на лоб примятую шляпу. Под широким поясом у него висел нож в чехле.

Он открыл один глаз, когда они проходили мимо, повернул им, как будто заключая пришельцев в невидимую сферу сознания, неожиданно открыл и второй глаз тоже и вдруг сплюнул на середину дороги янтарную жвачку.

Кикимора тут же взяла Герда за руку.

- Не подпрыгивай, ничего страшного, - прошипел он в ответ. - Успокойся, пожалуйста. Ты так дрожишь, что любой дурак догадается.

- А ты посмотри. Он идет за нами…

Герд как бы невзначай, посмотрел. Человек, жевавший табак, действительно шагал вслед за ними, оттопырив кулаками карманы широченных штанов.

Ботинки его ощутимо почавкивали.

- Отправился по своим делам, - сказал Герд напряженно. - Не бойся, мы ничем особенным внешне не выделяемся. Брат и сестра ищут работу - таких много…

Они свернули, и человек тоже свернул, как привязанный.

- Вот в-видишь, - сказала Кикимора. - Т-теперь мы об-бязательно п-попадемся…

Герд даже поскользнулся.

- Не каркай!..

Втащил ее в узкий, не предназначенный для ходьбы переулочек. Потом - в другой, в третий, тянущиеся, по-видимому, вдоль всей окраины. На продавленных тропках чернела застойная земляная вода. Яблони над ними смыкались, давая ощущение сумерек. Рушились с ветвей крупные, холодные капли. За кустами, правда в некотором отдалении, раздавалось мерное - чмок… чмок… чмок…

Кикимора заметно дрожала…

Герд вдруг увидел - калитка, знакомая до последней щербинки, и дом, как ему положено быть, из силикатного кирпича. Добротный полукруглый навес над крыльцом.

Стукнуло сердце. В горле образовался плотный комок.

- Б-бежим отсюда, - жалобно пропищала Кикимора.

Калитка заскрипела, казалось, на весь город. Какая-то женщина во дворе склонялась к клумбе с пышными георгинами. Увидела их - развела испачканными в черноземе руками.

- Господи, боже ты мой…

- Вы не дадите нам чего-нибудь поесть. Пожалуйста, - неловко попросил Герд. - Мы с сестрой идем из Маунт-Бейл, нас затопило.

Женщина смятенно молчала, переводя растерянные глаза с него на Кикимору.

- Чмок… чмок… чмок… - доносилось откуда-то, уже совсем близко.

- Извините, - сказал Герд и повернулся, чтобы уйти.