Боги осенью

– Слуги и солдаты не могут самостоятельно перемещаться в пространстве, – говорила она. – Собственной их «жэнь» для этого недостаточно. К тому же они не умеют по-настоящему ей управлять. Ты, кстати, тоже не можешь, ты пока – не разбуженный. Однако, если ваши усилия соединить определенным образом… Конечно, без Геррика это будет очень непросто. На мне теперь висит семь человек, на Гийоме – восемь… – Она озабоченно хмурилась, и я чувствовал свою вину, которая неизвестно в чем состояла. – К счастью, нам не на край Галактики. Мы уйдем на Пеллору. Там – учитель Моррэ, и туда, по слухам, отступил с Алломара отряд Троттигара. Нам следует объединить силы…

– А Пеллора?.. – осторожно интересовался я.

– Дождевой лес, карстовые пещеры, реки – на ложе из чистого кварца. Представляешь – дно видно до последней песчинки. Там есть, где укрыться. Дому Тенто эта база пока неизвестна. Главное, конечно, объединиться с людьми Троттигара…

– А что там буду делать я?

– Ну – прежде всего следует выяснить, чем мы располагаем. У Троттигара – очень серьезный отряд, затем есть еще где-то в Малых Мирах вполне приличное подразделение Шинны. Это амазонки, давшие обет безбрачия. И еще какие-то люди остались на самом Алломаре. Должны быть, я не верю, что разгром Герша – полный… Тихая, в общем, планета, тебе там понравится. Ну – не сердись, ну – ладно, ну – мне сейчас некогда…

И она убегала к клетке, лоснящейся сквозь дождевой день жирной латунью.

Что-то там получалось у них не совсем так, как надо.

Сердце у меня проваливалось в бездонную пустоту. До сего дня, несмотря на поток необычайных событий, обрушившийся на меня, в глубине души я все же не верил, что вот так, запросто уйду с Земли к звездам. Это противоречило всему моему прежнему опыту. И только здесь, в центре города, на островке, знакомом мне еще по детским воспоминаниям, с оглушительной ясностью и прямотой я осознал, что именно отсюда открывается путь в просторы Вселенной – от этих одноэтажных строений, похожих на покинутые казармы, и, кстати говоря, казармами и являющихся, от пыльного плаца, простершегося крошкой битого кирпича, от двух замученных тополей и деревянной скамейки меж их стволами, от офицерского флигеля, где мы все временно разместились. Постоянный озноб, будто душ холодной воды, стискивал мне кожу. Голова чуть кружилась, и меня, казалось, несло незримым, но сильным течением. Потому что одно дело – странные люди, возникшие в привычном мне мире, странные животные, пусть даже койотль тот же самый, – они появятся и исчезнут, в принципе, ничего в этом мире не изменив, и совсем другое, когда ты вырван из спокойной обыденности, знаешь, что возврата к ней уже никогда больше не будет, и живешь среди тех, для кого вознесение к звездам – рутина и муторные обязанности. Было от чего появиться пронизывающему ознобу.

Мне достаточно было глянуть, например, на Петипа. Этот замкнутый, неслышный и практически неощущаемый человек с темно-желтым, как будто от разлития желчи, лицом, с необычными, как две стекших капли, глазами: выпуклая нижняя часть и домики бровей над нею, одним видом подчеркивал, что он – не отсюда. Он был слугой Гийома и подчинялся только своему господину. Если же кто-то другой обращался к нему, например, как я, в первый день по незнанию, Петип долго молчал, словно прокручивая голове варианты ответов, а потом отвечал писклявым нечеловеческим голосом: Не знаю, сударь, простите… – И после этого желание иметь с ним дело больше не возникало.

Странно, что при такой вызывающей внешности этот Петип, как выяснилось, был одним из наших лучших лазутчиков. Он почти ежедневно отправлялся на разведку в город – возвращался лишь вечером и о чем-то долго шептался с Гийомом, запершись в комнате. Чем он там, в городе, занимался было никому неизвестно.

А в те дни, когда у Петипа не было нужды куда-то идти, он как будто брал на себя роль добровольного соглядатая. Его манера материализовываться из воздуха, меня пугала и заставляла оглядываться. Занимаешься чем-то своим, никого не трогаешь, думаешь, что находишься в одиночестве, ну и ведешь себя соответственно, и вдруг – натыкаешься взглядом на согнутую, будто из пластилина, фигуру, – понимаешь, что он пребывает здесь уже довольно долгое время, изучает тебя, наблюдает за каждым твоим движением, и непонятно, что он тут углядел и какие из этого сделал выводы.

По-моему, даже Алиса его немного побаивалась. Во всяком случае, заметив, как я к нему в первый день обратился, отозвала меня в сторонку и предостерегла:

– Знаешь, ты с этим, Петипом, пожалуйста, будь поосторожнее. Ему незачем знать некоторые вещи, касающиеся только нас с тобой.

– А что, слугам вы не доверяете? – ехидно спросил я.

– Это – слуга Гийома, – с досадой сказала Алиса. – Я тебя предупредила – делай, как знаешь…

Больше она к этой теме не возвращалась.