Боги, пиво и дурак (СИ)

Развернувшись, я направился к себе в комнату, которую мне выделили возле кухни.

— Чужак! Я ж тебе уже сказал: сила и магия! Все вечно путают! — крикнул мне вслед зеленый.

— В смысле?.. — обернулся я.

— Будь как гриф! — провозгласил Та’ки. — Роса собирается поутру… Сезон такой… Погода… такая…

Он рухнул обратно на спину и захрапел.

Несколько минут я чесал затылок, пытаясь понять, что это сейчас было. Что он хотел мне всем этим сказать?..

И вообще… Разве медведи умеют храпеть?

Будить зеленого, чтобы допытаться до истины, я не рискнул — божество все-таки.

И отправился к себе.

Моя новая комната не шла ни в какое сравнение с той конурой, где я жил в последнее время. Кровать была жесткой, но тем не менее это была настоящая кровать, с матрасом, набитым овечьей шерстью, простыней, подушкой и одеялом! У меня в комнате имелось окно во внутренний двор, умывальные и бритвенные принадлежности, часы с кукушкой, полотенце, стул и маленький стол возле подоконника. Еще в углу была оборудована глубокая полка для всяких личных вещей и поблескивали крючки для одежды. Внизу стояла корзина с чистым бельем и одеждой для работы на кухне — пара серых холщовых штанов и рубах. Правда, я с огорчением обнаружил, что шились они на кого-то значительно меньше меня ростом и шире раза в два. Но ничего: затянув завязки потуже, я поддернул рукава и подкатал до колен штаны, коль уж они все равно оказались коротки.

Несмотря на чистую постель и адскую усталость спал я скверно. Обрывки прошедшего дня кружили в голове бешеным хороводом. Так что в полпятого я был уже на кухне, и с удивлением обнаружил, что в очаге горит огонь, а нож в руке Леандра бойко стучит по разделочной доске, нарезая острый перец.

— Здорово! — улыбнулся он мне. — Ты чего так рано-то? Я даже еще нам завтрак не приготовил.

Я озадаченно приподнял одну бровь — как же он на своей каталке сюда сам добрался?..

— Давай я чем-нибудь тебе помогу?

— Давай, — согласился Леандр. — Вымой помидоры и зелень, а я пока лук почищу…

Он поднял свободную руку над головой, и она засветилась едва различимым зеленоватым сиянием. Луковица, лежавшая на полке на другом конце кухни, сорвалась с места и послушно, как отпрыгнувший от стены мячик, легла Леандру в ладонь.

— Ну как тебе здесь? Освоился хоть немного? — спросил он, ловко ошкуривая овощ.

— На кухне — вроде как, — проговорил я.

— А, ну да, — понимающе кивнул тот. — Ты же вчера больше нигде и не был.

Леандр со стуком располовинил луковицу и в одно мгновение нашинковал ее тончайшими ровными полукольцами. Потом взмахом руки сорвал со стены напротив большую сковороду — я едва успел пригнуться, чтобы не получить ею по башке.

Сковорода с грохотом встала на решетку над огнем.

Я обалдел.

— Вот это у тебя магия!..

— Да, есть такое. Знаешь, как говорят: если вселенная что-то забирает у человека, то всегда дает что-то взамен. И наоборот. Закон равновесия… Кубиками наруби.

— Чего? — не понял я.

— Помидоры, говорю, кубиками. Нет, другой нож возьми, этот для рыбы. А этот для мяса. Левее. Да, он самый.

Леандр оттолкнулся от стены и, подкатившись к очагу, плеснул на сковороду масла и через пару секунд высыпал лук. Все зашипело, и вскоре по кухне поплыл приятный сладковатый аромат.

— Леандр, а что значит — быть как гриф?.. — решился я, наконец, спросить. — Это какая-то философия школы?..

— Так очевидно же, — пожал плечами повар. — Давай сюда помидоры, и зелень мне передай, я сам нарублю. И яйца принеси.

Смешав с луком острый перец, помидоры, зелень и еще какую-то зеленовато-белую пасту из плошки, он принялся все это перемешивать деревянной ложкой на длинной ручке.

— Так что это значит? — напомнил я свой вопрос.

— Знаешь, чем отличается гриф от многих других птиц? От орлов там всяких, беркутов…

— Он стервятник?

— Нет, не в этом дело…

Леандр сыпанул в получившуюся кашицу соли и перца, принюхался, довольно крякнул и продолжил помешивать.

— Гриф, Даниил — птица очень терпеливая. Он может парить часами, дожидаясь того момента, когда пробьет его час и придет пора действовать. Он никуда не торопится, не расходует понапрасну силы и не рискует просто так. Есть легенда о грифе, где говорится, что когда всем зверям и птицам раздавали части тела, орел из зависти украл у грифа ноги… — хриплый голос Леандра зазвучал ниже обычного, обретая таинственность, как и подобает голосу настоящего рассказчика. Красноватые блики от очага ложились на его лицо и сильные жилистые руки. — Тот взмыл в небо, и лишь потом обнаружил, что у него нет ног. Орел смеялся — ведь безногая птица не может сесть и отдохнуть, и не может добыть себе пищу. «Сейчас он поймет, что обречен, и упадет грудью на скалы», — думал про себя орел, наблюдая за полетом грифа.

Но гриф не упал на скалы.

«К утру он выбьется из сил и сорвется», — решил орел, засыпая в тот вечер. Но утром, открыв глаза, он увидел, что гриф все так же парит в вышине, широко раскинув могучие крылья.