Боги, пиво и дурак. Том 5

— Да просто работа адская, — вздохнула Персефона. — Сплошные стоны, душевные терзания, слезы и обреченность. Это какую нервную систему надо иметь, чтобы совсем никак не реагировать на такую обстановку?

— Интерьерчик у вас тоже аутентичный такой, колоритный, — кивнул я на черепковую люстру.

— Ой, молчи, — со вздохом махнула она рукой. — Но мне кажется, он скорей бросит меня, чем какую-нибудь интерьерную дребедень, к которой привык. Пусть даже эта штука регулярно нагоняет на него тоску.

Девушка направилась вверх по лестнице, размашисто перешагивая через ступеньку. Она все еще держала меня за руку — крепко и уверенно, как мать держит ребенка.

Все-таки передо мной была не какая-нибудь земная девчонка, а бессмертная богиня. Косуха и синие волосы сути не меняли. И лучше бы мне про это не забывать, потому что несмотря на первичное дружелюбие эта особа в конечно итоге могла оказаться моим противником. Что, если она не захочет, чтобы ее благоверный связывался со мной?

Я последовал за Персефоной, слушая ее болтовню про люстры, погребальные костры на заднем дворе по большим праздникам и про унылую традиционную музыку, которой отдает предпочтение ее супруг.

— Ты представляешь, в эпоху, когда существует столько различных музыкальных направлений, он все еще слушает женское завывание под барабаны и одиночную арфу! — возмущалась она. — А я стольких прекрасных музыкантов собрала во дворце! Приглашаю его послушать, говорю — милый, ты застрял в дремучей древности, нужно срочно расширять кругозор! И что ты думаешь? Он приходит, слушает, вздыхает, и следующим вечером опять призывает к себе очередную девицу с арфой. А все почему? Потому что так было всегда! Вот эта его приверженность традиции и потакание собственным привычкам просто ужасает! А потом — конечно. Потом у нас начинается хандра, плавно переходящая в депрессию. Сидит, как изваяние, на своем стуле и смотрит в стену, пока не надоест.

— И прямо сейчас он находится как раз в таком состоянии? — обреченным голосом поинтересовался я. — Смотрит в стену?..

— О нет. Прямо сейчас он, наверное, уже на грани бешенства, хоть и не показывает этого, — рассмеялась Сифа.

Мы поднялись еще на один этаж выше. Девушка открыла двери, и мы прошли через холл, залитый светом черепковых люстр.

И здесь я услышал громкий нетрезвый голос, доносящийся издалека. И этот голос показался мне знакомым!

— У Аида в гостях Дионис? — спросил я у Сифы.

— Да, он самый, — вздохнула девушка. — Главный алкоголик всего Олимпа.

Она остановилась возле очередной двери и жестом предложила войти мне первому.

— Заходи и наслаждайся.

— А ты?.. — в нерешительности остановился я.

— А я там уже была, жутко соскучилась по тишине и свежему воздуху и больше туда не пойду, — улыбнулась Сифа. — Но ты не переживай, Аид будет рад твоему появлению. Даже не сомневайся! Он сам прислал меня за тобой.

— Ладно, — сказал я и толкнул тяжелую дверь.

И очутился в уютном закрытом дворике, с мозаичным полом, двумя фонтанами и небольшим столом в центре, заставленным причудливыми блюдами. В отдалении, скромно опустив головы, стояли женщины в белых туниках — красивые, но бледные и какие-то потусторонние. Внутренним чутьем я понял, что это, должно быть, души умерших.

А за столом восседал мой знакомый громкоголосый любитель вина и хрупкий высокий юноша с правильными чертами лица, чисто выбритым подбородком, темными волосами до плеч и черными, как ночь, глазами. Одет он был в традиционную одежду, только сшитую не из белого полотна, как обычно, а из черного шелка.

— Ба, да это же Даня! — воскликнул Дионис, хлопнув себя по колену. — Даня из «Парящего Грифа»! Рад тебя видеть! Ну че, как жив-здоров?..

— Э-эмм… — я кашлянул, не зная, как лучше реагировать на такое приветствие. Поскольку я вроде как мертвый, но при этом — вроде как и не совсем. Но стоит ли об этом говорить Дионису, я понятия не имел.

Но тот и сам понял свою оплошность. Смешавшись, крякнул, вытер ладонью усы и бороду.

— Да. Как-то неловко получилось, — проговорил он.

— Я рад приветствовать вас, — сказал я, почтительно склонив голову.

— Эхх, дружище… — проговорил Дионис, трагически качая головой. — Земля тебе пухом. Светлая память, как говорится…

У меня запершило в горле. Тоже захотелось как-то кашлянуть или крякнуть, лишь бы перебить заупокойную тираду в свой адрес. Вроде и не суеверный, а все равно как-то не по себе.

— Какой талант потерян!.. — продолжал свой экспрессивный монолог Дионис. И, повернувшись к владыке местного царства, вдруг сказал: — Слышь, Аид? Может это?.. Ну?.. Ну придумаем что-нибудь, а? Ну как же можно, чтобы такой самородок — да червям на ужин?

Вместо ответа юноша в черном поднялся из-за стола.

— Рад был видеть тебя, Дионис. Но, как видишь, у меня есть неотложные дела.

— Да ладно, ну будет тебе, — упавшим голосом проговорил Дионис. — Давай все-таки перетрем, а? Обсудим? Ну не дело — такого парня в расход пускать!

Мне стало как-то одновременно приятно от его неожиданного заступничества и одновременно с этим — стыдно за свое вранье.

— Тебе пора, — без грубости, но твердо сказал Аид Дионису.