Боги, пиво и дурак. Том 5

— Господи, Флора, она же одна пришла! — вступился я за королеву. — Открой ей двери!

— Да она ломится в мой дом безо всякого почтения!

— Она — мать, у которой украли умирающего сына. Чего ты хочешь, чтобы она сейчас устроила в твою честь заклание священных коров?!

— Тогда разбирайся сам! — с досадой в голосе сказала Флора, и взмахом руки открыла двери.

Королева вбежала внутрь, и следом за ней с грохотом снова сомкнулись тяжелые дубовые створки.

Тяжело дыша, ее величество в нерешительности остановилась, глядя на наш разномастный табор.

В этот момент она была по-настоящему прекрасна. Столько боли и одновременно ярости в женских глазах я еще не видел. При этом само лицо ее величества оставалось величественно бесстрастным, как подобало королевскому статусу.

Думаю, примерно так же смотрела на своих мучителей Жанна Д’арк — за мгновение до того, как ее охватило смертельное пламя.

Жрицы, поглядывая на Флору, никак не могли определиться, какую позу им стоит принять, воинственную или скромную, как на официальных празднествах. Демоницы же, все как одна, самоуверенно качнув бедрами, развернулись к королеве, занимая позицию наблюдателей.

И только Ника робко отступила за мою спину, не желая выпячиваться и привлекать к себе лишнее внимание.

— Где мой сын? — громко спросила королева.

По интонации — даже не спросила, а потребовала ответить.

— Ваше величество, он жив и уже почти совсем здоров, — ответил я, почтительно склонив голову. Хотя, конечно, чихать она хотела на мою почтительность. И жестом указал на покои Флоры. — Он здесь, отдыхает.

Королева, не сводя с меня ненавидящих глаз, проговорила:

— Гнусный мерзавец, кого ты пытаешься обмануть? Или твой хозяин и правда думает, что сумеет таким образом спасти свою шкуру? Уверен, что его иллюзии безукоризненны, и смогут ввести меня в заблуждение?

Господи, она решила, что я — прислужник Диса! И прямым текстом обвиняет беднягу во всех смертных грехах.

— Ваше величество, я не… — попытался я вставить хоть слово в свое оправдание, но мне не дали такой возможности.

—…Так вот открою тебе секрет — у меня врожденный иммунитет к иллюзии! Я всегда вижу только то, что есть на самом деле! И за то, что вы сотворили, вас обоих ждет недельное колесование и виселица! А болезнь его высочества неизлечима…

— Матушка!..

Окрик Альбы смог сделать то, что ни за что не удалось бы мне.

Королева остановилась.

С недоверием на лице она медленно, будто боясь разочарования, повернулась на звук…

— Ты?.. — изумленно выдохнула королева.

Принц улыбнулся.

Он стоял в длинной ночной сорочке, из-под которой жалобно выглядывали босые тонкие ноги, со стыдливо перекинутой через плечо простыней, из-за чего выглядел, как какой-нибудь древнеримский сановник. Ни синяков под глазами, ни синюшных губ уже не было — абсолютно живое, нормальное лицо. Только немного осунувшееся.

Непослушные слезы брызнули у королевы из глаз, от внезапной слабости подкосились ноги, и мы вместе с Альбой бросились к ее величеству, чтобы не дать упасть.

— Какая драма, — иронично протянула Флора у меня за спиной.

Ну а дальше все было, как в хорошем кино с хеппи-эндом — счастливые объятия матери и сына, ласковые слова и все прочее.

Альба снова и снова заверял королеву, что чувствует себя совершенно здоровым, но та не верила. Заглядывала принцу в глаза, трогала лоб. Ведь совсем недавно она видела сына мечущимся в смертельной горячке!

Потом Альба, наконец, отвлекся от матери и взглянул в окно.

— Кажется, мне следует показаться людям, — сказал он.

Подвинув ее величество ко мне и не давая нам обоим опомниться, он строго сказал мне: — Побудь пока ты ей опорой.

И двинулся к дверям.

Пластилиновое тело королевы в моих руках мгновенно напряглось.

— Отпусти меня немедленно! — негромко проговорила она, сверкнув на меня глазами.

Я тяжело вздохнул. И так же негромко ответил, крепко держа ее за талию и поддерживая за локоть:

— Простите, ваше величество, но никак не могу. У меня приказ его высочества. В вашем лице я еще раньше успел нажить врага, но принцу я бы хотел остаться другом.

Королева вспыхнула и попыталась отнять у меня руку, но тем временем принц открыл двери. Она перестала делать резкие движения. С рекламной улыбкой вместе со мной повернулась к раскрытым дверям и помахала рукой — мягко, округло, будто гладила в воздухе чью-то задницу.

Держать ее в объятиях было приятно. Она вкусно пахла чем-то сладким и нежным.

Тишина на площади сменилась восторженными криками гвардейцев.

— Да здравствует принц Альба! — пронеслось над площадью, и следом за этим возгласом множество других голосов воскликнули: — Да здравствует принц!

— Ура его светлости Альбе! Ура королеве!

— Руку с талии убери, деревенщина, — продолжая улыбаться, сквозь зубы проговорила королева. — Мне дышать тяжело!

Это она, конечно, здорово преувеличивала.

Но Ника взглянула на меня так красноречиво и осуждающе, что я сдался и чуть ослабил хватку. Королева тут же попыталась вырваться из-под моей опеки, сделав шаг вперед.

Но взгляд у ее величества помутился. Она неловко покачнулась, и мне пришлось снова подхватить ее покрепче.