Боги среди людей

— Не обращай внимания. Береги себя, Тед.

Это отцовское прикосновение стало последним.

Тедди в сумерках поплелся переулком на станцию и, только заняв свое место в вагоне второго класса, сообразил, что не из-за отцовского виски его так тошнит и лихорадит, а из-за коклюша Нэнси. Из-за проклятой болезни его потом с месяц не брали в армию, и даже когда он пошел на поправку и решил тут же завербоваться, ему велели выждать. Лишь в разгар весны сорокового года он наконец обнаружил на тумбочке в прихожей адресованный ему конверт. Тускло-желтый бланк министерства ВВС предписывал ему прибыть на собеседование, которое будет проводиться на лондонском крикетном стадионе. Однажды летом перед началом учебы в Оксфорде отец взял его с собой на стадион посмотреть первый показательный матч со сборной Индии. Тедди удивило, что из всех возможных мест именно это выбрали для его отправки на войну.

— Англия выиграла со счетом сто пятьдесят восемь ранов, — припомнил отец, когда Тедди рассказал ему о предписании.

«Интересно, сколько же ранов нужно, чтобы выиграть войну?» — гадал Тедди, склонный даже на этом этапе жизни к причудливым метафорам. Хотя на самом деле понадобилось ровно семьдесят два нот-аута (по количеству его боевых вылетов к концу марта сорок четвертого).

Когда Тедди возвращался на работу, в его походке чувствовалась какая-то новая легкость. Он остановился погладить греющуюся у стены кошку, приподнял шляпу перед элегантной женщиной, явно очарованной и улыбнувшейся в ответ (весьма заманчиво, особенно с утра). Остановился еще раз, чтобы понюхать гроздья поздней сирени, нависшие над садовыми оградами в Линкольнс-Инн-Филдс. Все-таки «слава и мечта» Вордсворта не совсем еще забыты, думал Тедди. При входе в банк на него внезапно повеяло знакомыми запахами полированного дерева и меди. «Нет, только не это», — подумал он.

Без малого два года спустя, когда на его форме появилась пара «крылышек»^{58} и обучение в Канаде по программе подготовки летного состава для войск Британского Содружества закончилось, Тедди вернулся из Нью-Йорка на борту «Куин Мэри».

— Потрясающе, — сказала, узнав об этом, Иззи. — Я тоже пару раз великолепно отдохнула на этом лайнере.

Тедди не стал объяснять, что этот лайнер стал теперь американским военным транспортом, где еле-еле нашлось для него место («на самой нижней палубе, чуть ли не в трюмной воде!»), и что людей (из которых половина всю дорогу блевала) туда набилось больше, чем пресловутых сельдей в бочку. И ощущение уязвимости такое же: они пересекали Атлантику в шторм, без каравана сопровождения, поскольку считалось, что бывший лайнер достаточно быстроходен, чтобы уйти от немецких подлодок; но Тедди не питал напрасных иллюзий.

— И кормили превосходно, — съязвил Тедди (хотя так и было, если сравнивать с нормированным пайком).

Он не понял, уловила Иззи его тон или нет. Тетушку порой бывало трудно раскусить.

В промежутке между возвращением из Канады и зачислением в учебную часть боевой подготовки у него образовалась пара свободных дней. Сестре удалось вырваться из Лондона в Лисью Поляну на обед. Иззи тоже «нагрянула», причем, по словам Сильви, без приглашения. Итак, по состоянию на осень сорок второго: Памела эвакуировалась неизвестно куда, но обещала скоро вернуться; Морис, работавший в Уайтхолле, бо́льшую часть времени отсиживался в бункере; Джимми отбыл на армейские учения в Шотландию. Хью умер. Как такое возможно? Разве мог отец умереть?

Тедди получил внеочередной отпуск по семейным обстоятельствам, и флот (в лице того самого бойфренда Урсулы, о чем Тедди так и не узнал) подыскал ему место на торговом судне, отправлявшемся с караваном, однако в последний момент отпуск отменили.

— Ничего страшного, ты бы все равно не успел на похороны, — сказала Сильви.

— Я удивлен, — вставил Морис, — что в разгар войны кто-то счел похороны веским основанием.

— Морису, — сказала Урсула, — доверяют шлепать — или не шлепать — печати и перечеркивать красным бланки заявлений. Именно такие люди и способны отменить отпуск по семейным обстоятельствам.

В любое другое время Мориса сильно задело бы предположение, будто он стоит в иерархии настолько низко, чтобы шлепать печати. Он вздохнул. Один беглый, небрежный росчерк фирменной серебряной ручкой. Ладно, в другой раз.

Того, кто отменил отпуск, следовало лишь поблагодарить: караван атаковали немецкие подлодки, и судно, на котором должен был прибыть Тедди, затонуло вместе со всеми, оказавшимися на борту.

— Спасен для высшей цели, — прокомментировала Урсула.

— Ты ведь в такое не веришь, правда? — Тедди забеспокоился, не подхватила ли сестра религиозную бациллу.

— Нет, — ответила она. — Жизнь и смерть — вещи случайные, вот что я усвоила.

— В точку. Проверено на предыдущей войне. — Иззи закурила сигарету, хотя не съела почти ни кусочка тушеной курицы, которую Сильви подала на обед.

Сильви забила птицу с утра по случаю «возвращения блудного сына». (Ну вот, опять, подумал он. Это что, его удел? Вечный блудный сын?)

— Блудный — это напрасно, — уверенно сказал Тедди. — Я учился воевать.