Боги среди нас

Броня оказалась мне почти в пору. Немного маловата, но сойдёт. Да ботинки немного жали в пальцах. Но это мелочи. Надеюсь, мне недолго придется ходить в этом. И скоро я переоденусь в привычную для себя одежду. Попрыгал на месте, проверяя ничего ли не звенит и не мешает при ходьбе.

Топоры я убрал, решив, что боец с таким оружием не очень вписался бы в местную дружину. Подобрал валяющийся в траве автомат и решительно направился к воротам.

* * *

Я трижды стукнул в металлические ворота. Створки открылись, и на меня тут же уставились дула автоматов:

— Вы проверили участок? — спросил один из бойцов, выходя вперёд.

— Да. В заброшенном доме были обнаружены нарушители, — отрапортовал я.

— И что с ними?

— Оказали сопротивление и были уничтожены.

— А что у тебя с голосом? — подозрительно спросил один из бойцов. — А ну, сними маску.

«Топоры».

Рукоять послушно скользнула мне в руку. И я тут же метнул его в противника, который уже поднимал на меня оружие. Узкое лезвие ударило бойца в плечо, погружаясь в плоть. Боец вскинул руки и очередь из автомата ударила поверх головы.

«Душа противника поглощена».

Я метнулся вперед, выдернул лезвие топора, ударив второго противника в незащищенную шею. И тут же развернул его, укрывшись за ним, как за щитом.

«Душа противника поглощена».

Длинная автоматная очередь прошила тело живого щита. Боец задёргался от попадающих в него пуль, как кукла — марионетка, и потом затих. Аромат крови разлился в воздухе, дурманя. Собственное сердце выбивало радостный ритм. Я любил хороший бой.

Пинком я отбросил тело от себя и прыгнул в сторону, уходя в перекат. Тут же вскочил, глядя как один бойцов перезаряжает оружие. И метнул топор. Тот попал точно в лоб противника.

«Душа противника поглощена».

Над головой свистнуло и я инстинктивно пригнулся. Один из бойцов уже целился в меня. Я инстинктивно махнул рукой, словно бы пытаясь прогнать его как назойливую муху. Ушел в сторону, и пули врезались в сухую землю. Я же уже стоял за спиной стрелка. Коротко, без размаха, ударил противника крюком топора в спину. Затем вонзил оба крюка под ключицы, и резко дернул противника вниз, впечатав в обезображенное страхом лицо подошву ботинка.

«Душа противника поглощена».

Я рухнул на колени. У меня было такое ощущение, будто бы эти способности вытянули из меня все силы. И вместе со слабостью пришла та самая эйфория, которую я обычно испытывал после убийств.

Автоматная очередь прервала это состояние. Плечо обожгло болью. Я зашипел и покосился вниз. На рукаве куртки расплывались темные пятна.

Я вскочил на ноги. Противник уже торопливо перезарядил автомат, намереваясь меня прикончить. Руки его предательски тряслись, и он никак не мог пристегнуть рожок. Это его и сгубило.

На меня накатила такая ярость, что, казалось, кровь закипела в жилах. Противник, который выстрелил в меня, выронил автомат и упал на землю, пытаясь сбить огонь. Но это не помогало. И через пару секунд на земле осталось только обугленное тело. Пламя гнева испепелило бойца за считанные секунды.

«Душа противника поглощена».

Я осмотрелся по сторонам. Вроде все. Чисто. Остался последний. Тот, за кем я и пришел.

* * *

Деревья шелестели сухими ветвями, на которых не было ни одного листочка. По бокам от дорожек, между плитами которых уже начала прорастать трава, тянулись огромные кусты. Окна были заколочены гнилыми досками. Я хотел рвануть сразу к дверям, но внутреннее чутье настойчиво подсказывало, что нужно бы осмотреться. Вдруг люди Азазеля уже караулят меня в доме?

Осторожно ступая, и внимательно глядя под ноги, я пошел по одной из дорожек. Мимо старого, проржавевшего остова гаража на задний двор за домом. Осторожно прокрался вдоль стены и вышел ко входу на зимнюю террасу. И вот здесь меня ждал сюрприз.

Дверь на террасу была приоткрыта. Я рванул ее на себя, входя внутрь.

В прихожей пахло теплой сыростью, опилками и гнилой шерстью. Пришлось дважды моргнуть, чтобы глаза привыкли к полумраку.

Вдоль стен террасы стояли ряды коробок с хламом, который в изобилии можно было обнаружить около городских мусорных контейнеров. Старые настольные лампы со сломанными абажурами, тарелки, привезенные из отпусков, кружки с фотографиями чьи-то отпрысков, телефонные аппараты и домофоны, вышедшие в тираж, мониторы древних компьютеров, стопки покрытых плесенью газет и выцветших журналов. Чуть дальше высились тюки с тряпьем и целая гора игрушек, испорченных временем и кривыми руками детей. Тут валялись пластмассовые машинки, силиконовые пупсы и зверушки с переломанными конечностями, сдутые мячи, выцветшие гирлянды погремушек. В углу скособочилась коляска, которая когда-то была ярко желтой. Теперь в ней хранились мятые рождественские венки, среди которых угадывались и те, что оставляли на погостах.

За спиной мелькнул чей-то силуэт. Раздался шорох, похожий на звук огромных крыльев. А затем, я услышал уже знакомый голос:

— Гадалки здесь нет.

Я развернулся, хватаясь за топоры. На площадке, где я только недавно убил бойцов семьи показался Азазель.

Он стоял, расправив крылья. А перед собой он держал бледную Катерину.