Боги войны

Топали вновь под Калинин, на этот раз, правда, будем его проходить. Немцев еще в декабре откинули от города, километров на тридцать, наверное, таким макаром, глядишь, и до Ржева скоро дойдем. Только бы не спешили, а то помню я, как фрицы умеют мастерски части с других участков снимать, да в нужное время бить, где нам не надо.

Прибывшие последними в нашу часть бойцы сообщили о хороших изменениях на фронте. А конкретно, от Москвы наступление шло очень хорошо. Не было бездумного движения только вперед и плевать на фланги. Немцев отбросили, может, и не так далеко, как в моем времени, но зато шли более широким фронтом. Да и у нас, вон, может, не будет такой бойни, какой была Ржевская битва. Гибнут люди, конечно, на то и война, но, кажется, все идет к лучшему завершению этой фазы. Чуть позже станет ясно, чего мы добились за зиму, пока мне такой вариант больше нравится.

Встали мы в этот раз очень удачно. Тут еще и от разбитого полка нам третьим дивизионом добавили три орудия, теперь вообще силища. Батареей, в которой был я, так и командовал Иванцов. Работать мы будем вновь вместе с батальоном пехоты, прям в центре. Это немного настораживает, всегда волнуешься за фланги, хоть и находишься в отдалении от линии фронта. Но в этот раз я лично видел всю нашу армаду, поэтому было немного поспокойнее на душе.

По данным разведки мы в четырех километрах, это хорошо. Можем и по передку работать, и ближние тылы обстреливать. Началась служба. Стрельбы – это десятое дело. Сколько всего нужно делать окромя главного, стрельбы по врагу, обалдеть можно. Мороз чуть спал, около двадцати сейчас. После тридцати с лишним уже тепло кажется. Не зря в мемуарах встречались слова о том, что валенки – это наше стратегическое оружие. Мимо нас однажды провели пленных немцев, жалкое зрелище. Я вообще их мало видел ввиду специфики службы, но тут… Если честно, даже жалко стало. Настолько убого одетые солдаты просто не способны воевать. А ведь воюют. Видимо, боятся они в плен идти, так как столько натворили, пока добрались да этих мест, что и стоят до последнего.

– Некрасов, иди сюда, – позвали меня как-то вечером в землянку к командиру батареи. Я находился рядом, поэтому явился мгновенно.

– Вот что, Некрасов. Ты отличный наводчик, не знаю, что бы и делали мы без тебя… – началось с дифирамбов, как бы плохо не закончилось.

– Извините, товарищ командир, чего я такого особенного делаю? – пожал я плечами. Был у меня один страх, что при полном составе батарей могут вспомнить, что я вообще-то заряжающий, а для меня это как приговор, я так полюбил панораму…

– Вот что, я тут с командиром дивизиона наградные составлял, мы приняли решение повысить тебя в звании. Отныне ты младший командир.

– Служу трудовому народу! – гаркнул я. А сам думал, с чего бы такая милость, сержантские лычки мне дарят? Да, объем мы выполняем большой, но ничего героического за мной нет. Вот сами командиры, те да! Ведь как ни крути, а они-то на передке всегда. Вон, пошли тут в наступление, вроде как пару деревень отбили, мы то что, просто собираем стволы, и вперед. Сколько сказали, на столько и продвигаемся. А командиры? Они ж в первых рядах идут, вместе с пехотой крутятся. Да уж, опасная служба. А иначе нельзя. Кто, как не командир, артиллерист, даст верные координаты? Вон мы тут стреляли пару дней назад. Пехоту нашу остановили возле речушки, немцы там берег сильно укрепили, не переправишься быстро, хоть речка и замерзшая. Так по команде с передка, именно от Иванцова, мы уже третьим снарядом накрыли минометную батарею врага. Причем первый снаряд полетел через пять минут. А когда выпустили каждым стволом по четыре снаряда, обороняться у немцев было некому.

– Так что держи, младший сержант Некрасов, служи дальше так же хорошо, – встав, берет со стола какой-то кругляш и прикалывает его мне на грудь. – Это от нас лично, с лейтенантом Васильевым. За то, что не дал взводу умереть с голоду на пополнении. Иногда это важнее, чем служба на передовой.

* * *

Вау! Не к месту, конечно, это вражеское слово, но эффект тот же. Мне медаль дали, «За боевые заслуги». И тут я вновь вспомнил, я ведь и об этом писал кремлевским небожителям. Писал, что сильно обделяют нашего брата, простого солдата, наградами. Нет, конечно, не ради висюлек мы тут дохнем. Но как же человеку приятно получать хоть какое-то подтверждение того, что он тут делает важное дело. Что боец реально воюет, а не отсиживается в тылу, как некоторые. Блин, если это моя работа, то, как только окажусь в тылу, сразу пойму. Я ведь так и писал Сталину, что получают награды одни тыловики, а бойцы в окопе только вшей своих могут на себе разглядеть. Черт возьми, как же приятно-то! Кажется даже, что раз наградили, то ты что-то важное сделал, а не просто тут вшей кормишь.

– Служу трудовому народу! – во второй раз прокричал я.