Боги войны в атаку не ходят

Это был Фалолеев. В шустром мальчугане Фалолеев тотчас угадал Ритиного сына и искренне всполошился за впечатление ребёнка: какого монстра разглядит в нём трёхлетний малыш, вот так сразу, без подготовки обозрев страшное лицо его?! Недаром он полночи ломал себе мозги — через что преодолеть страх ребёнка при знакомстве? Каким манёвром отвлечь его внимание и чем иным вызвать интерес? Ибо без сближения с мальчиком о самой Рите и мечтать было крайне глупо.

Ломать он голову ломал, но никакого выхода не нащупал, всё зависело не от него, а от Риты, матери ребёнка. Только она могла «приручить» своего сынишку к столь странному дяде, только она первой могла убедить в безопасности и доброжелательности нового знакомого, да и самое главное — добро на это «приручение» было исключительно в её власти.

От растерянности Фалолеев даже не подумал прикрыть лицо букетом, лишь отступил на шаг назад и, как к неизбежности, приготовился к плачевной гримасе ребёнка. Но произошло непредсказуемое: Егорка не испугался ни страшного рубцеватого шрама на лице Фалолеева, ни глиняного шершавого лба, ни стеклянного глаза. Мальчик не заплакал, а с неподдельным интересом взялся изучать стоящего перед ним дядю, словно свалившегося с небес мультяшного персонажа, без страха и слёз.

Сказать, что Фалолеев взбодрился спокойным, выдержанным любопытством мальчика, значит, ничего не сказать. Самое важное преодоление ситуации, что ставило его планы в тупик, вышло тихо, на его счастье, обыденно… Обхватив букет, Фалолеев присел, глянул мальчику в горящие любопытные глаза и словно погрузился в волну ликования. Он протянул вперёд свободную руку и негромко, ласково сказал: «Привет, старина!»

— Привет, — вымолвил мальчик, помещая крошечную ладошку на пальцы Фалолеева. После пожатия, не говоря ни слова, Егорка так же шустро порхнул вниз по лестнице.

— Там дядя интересный! — без всякого смущения закричал он матери, что уже поднималась совсем близко.

По худым ногам в джинсах, мелькнувшим на площадке, Рита сразу поняла, что за дядя наведался в гости. Скрываться, хоть она и испугалась вновь, не имело смысла. Она поздоровалась с Фалолеевым, а тот поспешил поменять розы на продуктовую сумку, а Егорушка по-прежнему был полон исключительного любопытства.

— Рита, — прокашлялся Фалолеев и, глядя на спокойное внимание мальчика, с некоторой гордостью пояснил: — Я ведь другим человеком стал… взрослые кроме этой маски ничего не видят, а дети, кошки… во мне доброго человека чуют…

Не пригласить Фалолеева в квартиру уже было нельзя.

Они сидели на кухне, за чаем, и, когда Егорушка, вдоволь изучивший интересного дядю, отправился играть в комнату, Фалолеев без лишней дипломатии взялся за главное.

— Может, нам… сойтись? — поднял он на Риту единственный живой глаз. — Я… Егорку усыновлю!

Рита молчала, озабоченным лицом выражая не столько удивление, сколько неопределённость, и тогда Фалолеев поспешил атаковать аргументами. Выходило у него рвано и сумбурно.

— Ты ведь одна… если разобраться… нет, я Егорку не в счёт! Я про мужа… ведь у тебя его нет! А я готов… мужем… и отцом!

Она отвела усталый взгляд в сторону и, наконец, ответила:

— Есть у ребёнка отец. Живой-здоровый.

— И так в жизни бывает, — засуетился Фалолеев, радостный, что не услышал категоричного «нет», что тон признания об Егоркином отце лишь подтвердил все его догадки. — Но если не хочет, подлец, жить по-человечески!.. Ведь тебе надо как-то устраиваться! Самой! Тебе нужен…

— Он вовсе не подлец! — вдруг строго оборвала его Рита.

Фалолеев на столь горячую защиту неведомого ему человека удивился и удивление это не скрыл, наоборот, наглядно сдобрил иронией.

— Ну-ну, как это?

Тогда Рита рассказала ему всё: отец Егорки тот самый хозяин жёлтых «Жигулей», что привозил их на озеро много лет назад, он любит обоих, её и сынишку, помогает очень много, но жениться не может. Как человек во всём ответственный, бросить законную семью не считает делом правильным.

— Вот так Олег Михайлович! — потрясение от новости Фалолеев испытал чудовищное.

«Боже, что ты творишь со мной?! — взмолился он в отчаянии, непроизвольно схватившись за сердце. — Где конец мукам моим жестоким?!»

Он затих на минутку, свыкаясь с очередной неприятностью своего положения, а потом лишь выдавил сокрушённо:

— Вот так чёрт из тихого омута!

Рита без комментариев пожала раздобревшими плечами: понимай как хочешь, но место мужа занято. Между ними повисла тишина, тишина стыдливая, нехорошая, которую они оба боялись нарушить. Фалолеев опомнился первым и начал вновь подбираться к нужной ему ситуации.

— Человек не может один, не может без полноценной любви! — выпалил он.

— Ты же один раньше… жил? — Рита вкрадчиво напомнила ему о молодом лихом разгуле, когда парень Гена менял подружек налево и направо, пропускал их через постель без приближения к себе в сердце и, однако же, совсем не тяготился душевным одиночеством.

Фалолеев, как ни странно, понял, в чём укор.