Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.

— Я не могу тебя убить. По крайней мере, пока ты не отправишь это сообщение. Впрочем, это меня не беспокоит: я не убиваю для удовольствия. Жалко, что я не могу нагнать на тебя страха. Этого я не люблю. Я не люблю пользоваться услугами тех, кого не понимаю и кого не могу испугать.

— Пат, — сказал Корсон.

— Пат?

— Это слово связано с игрой в шахматы и означает партию, зашедшую в тупик.

— Я не игрок. Я слишком люблю выигрывать.

— Это не вероятностная игра, скорее, стратегическая тренировка.

— Вроде Kriegspiel? С неизвестным фактором времени?

— Нет, — ответил Корсон. — Без фактора времени.

Веран коротко рассмеялся.

— Слишком легко. Это не для меня.

“Время, — подумал Корсон, — и хорошо организованная механика. Меня защищает сообщение, которое я, вероятно, отправлю, содержания которого сам еще точно не знаю и о котором еще час назад вообще ничего не слышал. Я иду по своим собственным следам, не зная, как избежать ловушки”.

— А что произойдет, если я буду убит и не отправлю этого сообщения?

— Тебя беспокоит философский аспект проблемы? Понятия не имею. Может, его пошлет кто-нибудь другой. Или же я никогда ничего не получу, останусь там и дам изрубить себя на куски.

Он широко улыбнулся, и Корсон заметил, что у него нет зубов, а только заостренная пластина белого металла.

— Может, уже сейчас я пленен или еще хуже.

— На Эргистале недолго остаются мертвыми.

— И это ты тоже знаешь.

— Я же сказал, что был там.

— Оказаться убитым еще не самое худшее, — сказал Веран, — гораздо хуже проиграть битву.

— Но вы же здесь.

— А мне нужно остаться там. Когда жонглируют возможностями, самым главным становится современность. Это открывается каждому раньше или позже. Сейчас у меня появился новый шанс, и я хочу его использовать.

— Значит, вы не можете меня убить, — сказал Корсон.

— И очень жалею об этом, — ответил Веран. — Из принципа.

— Вы даже не можете меня задержать. В избранный мною момент я должен буду уйти, чтобы иметь шанс отправить то сообщение.

— Я буду тебя сопровождать, — сказал Веран.

Корсон почувствовал, что его уверенность слабеет.

— Тогда я не пошлю сообщения.

— Я тебя заставлю.

Корсону пришла в голову новая идея.

— А почему бы вам не послать его самому?

Веран покачал головой.

— Не шути со мной, Корсон. Эргистал находится на другом конце Вселенной, и я даже не знал бы, в каком направлении нужно лететь. Без координат, переданных тобою, я никогда не нашел бы эту планету, ищи я хоть миллиард лет. А еще есть теория информации…

— Какая теория?

— Передатчик не может быть собственным приемником, — терпеливо объяснил Веран. — Я не могу дать знак самому себе. Это вызвало бы серию колебаний во времени, и все бы кончилось их подавлением и исключением помехи. Исчезло бы расстояние между начальной и конечной точками, а вместе с ним — все, что находится в этом интервале. Потому-то я и не показал тебе текст этого сообщения. Я не потерял его, оно у меня под рукой, но я не хочу уменьшать твоих шансов отправить его.

— Вселенная не терпит противоречий, — сказал Корсон.

— Это антропоморфизм. Вселенная стерпит все. Даже математика доказывает, что можно сконструировать противоречивые, взаимоисключающие системы.

— А я считал математику единой, — тихо сказал Корсон. — С точки зрения логики. Гипотеза непрерывности…

— Ты меня удивляешь, Корсон, и своим невежеством, и своими знаниями. Гипотеза непрерывности была опровергнута три тысячи лет назад. Впрочем, она не имеет с этим вопросом ничего общего. Истинно только то, что теория, основанная на бесконечном числе аксиом, всегда содержит в себе противоречие. Тогда она уничтожается, исчезает, возвращается в небытие. Однако это не мешает ей существовать. На бумаге.

“Вот почему, — подумал Корсон, — я двигаюсь по дорогам времени наугад. Мой двойник из будущего не может сказать мне, что я должен делать. И все-таки бывают утечки, до меня доходят крохи информации, и они помогают мне ориентироваться. Должен существовать какой-то физический порог, ниже которого пертурбация не имеет значения. Если я попробую вырвать у него эту бумагу, заставить будущее…”

— На твоем месте я бы этого не делал, — сказал Веран, словно читая его мысли. — Я тоже не слишком верю в нерегрессивную теорию информации, но никогда не отваживался попробовать.

“Однако, в далеком будущем боги не колеблются, — подумал Корсон. — Они играют возможностями, подняв порог до уровня Вселенной. А в этом случае барьеры падают. Вселенная открывается, освобождается, приумножается. Человек перестает быть узником туннеля, соединяющего его рождение со смертью”.

— Проснись, Корсон, — резко сказал Веран. — Ты сказал, что эти птицы обладают фантастическим оружием, которое отдадут мне. Еще ты сказал, что без помощи уриан я никогда не найду дикого гипрона. И что взамен им нужен я, опытный вояка, чтобы завоевать для них планету и обезвредить дикого гипрона, прежде чем он размножится и сделает вероятным вмешательство органов безопасности, которые заодно нейтрализуют их самих. Возможно, ты прав. Все так хорошо согласуется, правда?