Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.

У него то и дело возникали сомнения. Глядя на живущих рядом, Корсон порой задумывался, не сошел ли он с ума. У него не было иных доказательств их власти над временем, кроме частого отсутствия. Они могли обманывать его, сознательно или нет. Но они знали о нем слишком много, знали о его прошлом, об Эргистале. А еще могли перехватывать гипронов, в этом Корсон не сомневался. С его точки зрения в свободные минуты они не выказывали никаких признаков отчуждения. Вели себя как нормальные люди, даже более уравновешенно, чем те, кого Корсон знал во время войны. Это тоже удивляло его. Люди, принадлежащие к обществу, которое старше твоего на шесть тысяч лет, должны чем-то отличаться. Потом он вспомнил Туре, вырванного из легендарных времен Земли, из стародавнего мира, где люди только что вышли за пределы своей планеты. И тогда он тоже не заметил разницы. А Туре удивительно хорошо приспособился к жизни на Эргистале, который будет создан через миллион или даже миллиард лет после его рождения. Корсон подумал, что миллиард даже более вероятен. Тут Корсон вдруг сделал вывод, что его союзники были разными. Они составляли единство, тогда как его общество знало только единицу и группу для решения задач. Особенно тесная связь объединяла Сида и Сельму, но не так, чтобы Ана была исключена, скорее, наоборот. Все трое старались щадить Корсона. Жизнь на пляже казалась идиллией, но в то же время до некоторой степени исключала интимность.

Интересно, что Антонелла, казалось, оставалась в стороне. Она играла роль гостя еще в большей степени, чем Корсон. Вся троица не исключала ее из группы и даже поддерживала с ней теплые отношения, однако она выпадала из их стиля: у нее не было ни пикантной стихийности Сельмы, ни слегка беззаботной чувственности Аны. Она казалась маленькой девочкой, кружившей вокруг Корсона, как пчела вокруг куска хлеба с вареньем. Она была с ним реже, чем две остальные женщины, но, нужно отдать ей должное, не проявляла из-за этого ревности. Почти неуловимую, но реальную дистанцию между ней и остальной тройкой Корсон приписывал меньшему жизненному опыту, более ограниченному образованию и факту ее прибытия из другой эпохи. Из какой — он никогда не спрашивал. Ответ был бы ему непонятен из-за отсутствия точки отсчета. Каждый раз, когда он выспрашивал, что она делала прежде, ответом были лишь общие фразы. Казалось, у нее нет воспоминаний, о которых стоит говорить. Корсону было интересно, почему в будущем, встретив его второй раз, она ничего ему не скажет о Сиде, Сельме и Ане, об этом спокойном отпуске на пляже. Ответить было трудно. Может, она боялась темпорального столкновения или просто не имела причин говорить об этом. В то время Сид, Сельма и Ана были для нее только именами.

Но сейчас это были настоящие друзья. Корсон не помнил, чтобы в прошлом испытывал к людям такую симпатию. Особенно он любил вечера, когда все собирались и обменивались мнениями. Тогда ему казалось, что все трудности позади, и они обсуждают давно минувшие дела.

— Не забудь отправить то сообщение, Сельма.

— Можешь считать, что уже отправила, — говорила Сельма.

— И подпиши его моим именем: Жорж Корсон. Этот старый лис Веран знал его, прежде чем меня ему представили. И скажи ему, что на Урии он найдет оружие, рекрутов и гипронов.

— Судя по твоему беспокойству, Корсон, можно подумать, что речь идет о любовном послании.

— Последний раз я видел его на краю большого океана Эргистала, там, где море уступает место пространству. Надеюсь, этого адреса хватит. Сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, что Веран был в опале. Полагаю, он просто бежал.

— Мы отправим ему на Эргистал сообщение до востребования.

Однажды он объяснил Сельме войсковую систему почтовых секторов, которой пользовались в его время, и склады посылок до востребования, ждущие эскадру год, два или десять, а иногда и всю остальную часть вечности. Это были автоматические корабли, они самостоятельно шли в назначенную точку, где и оставались на время, необходимое для приемки корреспонденции. Сельма сочла эту систему абсурдной и комичной одновременно. Она почти разозлилась, и Корсону пришло в голову, что ожидание сообщения было для нее понятием совершенно неприемлемым. Каждый день она получала вести из эпохи, в которой сама давно уже не существовала.

Потом Корсон обратился к Сиду:

— Ты уверен, что дезорганизации лагеря Верана будет достаточно? Что граждане Урии справятся с солдатами и гипронами?

— Совершенно уверен, — ответил Сид. — Кроме того, ни у кого из солдат Верана нет офицерского звания выше капитана. Как только он будет нейтрализован, остальные прекратят сопротивление.

— Может, все вместе, но не в одиночку. Они умеют сражаться до конца, каким бы он ни был.

— Вряд ли они захотят, учитывая то, что ты им предложишь. Кроме того, ты недооцениваешь жителей Урии. Конечно, это не ветераны, но, думаю, Веран проиграл бы и без твоего плана. Погибло бы много людей, чего мы и хотим избежать, но в конце концов Веран был бы побежден. Но это наше дело.