Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.

Вынырнув на поверхность, он с удивлением обнаружил, что за ушами у него жабры. Нужно взять это на заметку. Я должен сохранять строго логический ход мыслей, сказал он себе. Несмотря на свое воображение, он не допустит нелогичного представления о дыхании под водой без специальных приспособлений.

Он отряхнул воду с волос и подумал: теперь я хочу летать. Он взлетел над водой и совсем не удивился, обнаружив, что у него выросли гигантские белые крылья. И это он тоже взял на заметку.

Во время полета море под ним вдруг исчезло, он опустился и вдруг проснулся в кровати.

Теперь ему было совершенно ясно, как с этой машиной становятся одержимыми. Тут есть возможность совсем сойти с ума. Больной — телесно или душевно — мог стать совершеннейшим существом. С Машиной можно стать богом в созданном собственным воображением мире. Можно командовать армиями, бороться с невообразимыми гигантами, посвятить себя наивысшим стремлениям или удовлетворять самые низкие и зверские потребности. В этом фантастическом мире субъективного воображения было возможным как всякое извращение, так и осуществление самых высоких идеалов.

Он задумчиво и нерешительно посмотрел на стоящую на столе Машину. В другое время такое назвали бы черной магией. Может быть, в далеком прошлом однажды уже была такая Машина? Может быть, все легенды о гигантах, феях, сапогах-скороходах и огнедышащих драконах появились тоже благодаря такому прибору? Ведь его принципы вовсе не были новыми. Человек много веков всячески пытается как-то повлиять на функции духовных сил — с помощью гипноза, различных препаратов, в большинстве своем опасных, с помощью поста, усердных молитв. Мотивы многих попыток были бескорыстными и часто служили бегству от реальности, но не реже это было стремлением получить власть над людьми. И ирония в том, что, хотя Машина и служила этим стремлениям бескорыстны они были или нет — но большинство пользователей прибора, делавшего их свободными, им же и порабощались.

Да, да, опасность одержимости проявлялась прежде всего среди всеобщей нестабильности и грозящих людям опасностей.

Джиллиад вышел из комнаты и отправился в кабинет Кейслера.

Доктор внимательно выслушал сообщение о его переживаниях.

— Конечно, мистер Джиллиад, указания на жабры и крылья очень важны. Вы как раз наткнулись на решающий пункт, который и отличает вас от других. Ваш разум не допускает ничего алогичного, поэтому ваше подсознание вынуждено создавать средства, с помощью которых вы можете субъективно добиться невозможного. Это невидимый, но непробиваемый барьер, препятствующий вашему превращению в одержимого, осознанная связь между вашей душой и реальностью. — Он схватил сигару. — Что вы намерены делать теперь?

— Я бы охотно получил разрешение на следующие заседания. У меня есть смутный план, и я непременно должен изучить его. Как только я закончу, я буду очень вам благодарен, если вы изучите мои записи и выскажете свое мнение о моих выводах.

Джиллиад провел с Машиной в общей сложности двадцать четыре часа; первую половину он использовал, чтобы набраться опыта.

Он был промышленным магнатом, суперменом, искателем приключений. Он скакал обожженным на солнце ковбоем по Техасу и устраивал в баре дуэль на револьверах. Он путешествовал с королем Артуром и сбросил копьем с лошади Черного Рыцаря.

В конце концов он посетил библиотеку. Его замечания, когда он встретился с Кейслером, вызвали у того заметное беспокойство.

— Схватка в пивной была ужасающе реальной, — рассказывал Джиллиад, включая возбуждение, запах сивухи и едкий пороховой дым. Мои собственные чувства страха и триумфа точно соответствовали ситуации. Но в библиотеке я установил, что шестизарядный револьвер, которым я пользовался, появился несколькими годами позже. В то время нужно было всякий раз после выстрела взводить курок второй рукой, он не взводился автоматически после каждого выстрела, как у моего оружия. Но еще заметнее были несоответствия, когда я выступал в качестве рыцаря. Шлем был родом из тринадцатого века, забрало из четырнадцатого, а прочее вооружение представляло вообще пеструю путаницу. Латы были немецкими и никогда не использовались в Англии. Копье в Англии феодальных времен не употреблялось. Я исходил из предварительной теории, что возбуждаемый мозг, когда ему необходимо создать подробности, как бы делает заем у коллективного сознания, но это не так. Используются не только его собственные знания, но и его собственные заблуждения и неверная информация.

Сообщения о последних двенадцати заседаниях все же заставили Кейслера резко выпрямиться, и он разглядывал записи Джиллиада с перекошенным лицом человека, который размышляет: или он неверно прочел написанное, или неверно понял, или и то и другое вместе.

Он перечитал заметки второй раз, но тут вошел Остерли и присел на краешек письменного стола.

— Только не шуметь, — раздраженно заметил Кейслер. — Я сижу и мечтаю.

— Да? — Остерли раскурил свою трубку. — Я тоже немного помечтаю.

Кейслер нахмурил брови и пожал плечами.