Боги войны

На Брута сочетание ее холодности и густого аромата духов подействовало возбуждающе: словно ему бросали вызов и одновременно предостерегали.

Когда Брут еще раньше увидел сад, где Юлия проводила самые жаркие часы, он почти машинально отметил для себя все входы и выходы.

Каждый день Помпей до вечера остается в храме, а потом отправляется к сенаторам — толочь воду в ступе. Если не считать нескольких рабынь, Юлия обычно остается одна.

Брут допускал, что Помпей мог приставить к дому охрану, однако, заглянув во внутренний двор, никого не увидел. Ощущение опасности заставляло сердце стучать быстрее. Диктатор, разумеется, знал об их знакомстве — ведь Брут дружил с отцом Юлии. С Помпея вполне станется заподозрить, что одним знакомством дело не ограничилось.

Командующий не допускал Брута к делам, не дал командовать легионом, унижал недоверием, и теперь, несмотря на рискованность предприятия, оно доставило немало удовольствия беглому полководцу — он сумел-таки насолить диктатору.

— Как поживаешь, Юлия? — окликнул Брут через узорную решетку.

На мгновение Юлия замерла, а потом обернулась — точная копия Корнелии, первой жены Цезаря.

Юлия была настоящей красавицей, и на Брута с неожиданной силой нахлынули воспоминания об их ночи в поместье Цезарей. Одна-единственная ночь, но — первая для Юлии, и, быть может, она запомнила ее навсегда…

С пылающим лицом Юлия приблизилась к воротам.

— Что ты здесь делаешь? — сердито спросила она. — Мой муж…

— Обсуждает с Лабиеном свои скучные планы — ты и сама это знаешь. Не могу понять, как Помпей может пренебрегать такой женщиной.

Во внутреннем дворе детский голосок фальшиво выводил какую-то песенку.

— Твой сын? А кто еще тут с тобой?

— Тебе нельзя приходить сюда, Брут, — сказала Юлия, нервно озираясь. — Тут неподалеку стражники и полно рабов. Мы у всех на виду.

Из дома выбежал маленький мальчик. Брут заговорщицки ему подмигнул, и малыш заулыбался.

— Да он у тебя красавец. Смотри, какие у него руки — прямо созданы держать меч.

Страх Юлии немного рассеялся, и она повернулась к сыну:

— Иди в дом. Сейчас я приду, и поиграем вместе.

Малыш серьезно кивнул и отправился через сад к дому.

— Ты меня пригласишь? — поинтересовался Брут.

Юлия решительно покачала головой.

— Никогда. Не желаю, чтобы нас видели вместе, да и тебе не доверяю.

— А мне вспомнилась одна ночь в конюшне, — признался Брут, и, к его удовольствию, Юлия покраснела. — Или с Помпеем тебе лучше?

— Он мой муж, — произнесла она уже без твердости в голосе.

Незаметно для себя Юлия оказалась совсем близко к решетке. В другом месте Брут схватил бы ее в объятия и поцеловал, а здесь — стоит ему попытаться, и красавица мигом ускользнет.

Вдруг Юлия спросила:

— Почему ты ушел от моего отца? Такого я от тебя не ожидала. И отлично знаю, что это не ради меня.

Брут ответил моментально, и она не успела заметить, как взгляд его метнулся в сторону. Слова сами пришли к нему на ум.

— Твой отец, Юлия, лучше всех на свете. Помпей, конечно, уверен в себе, но ему страшно повезет, если он сможет победить Цезаря.

— Так почему же ты ушел? — повторила она, опять вспыхивая.

Юлии, наверное, нелегко — ее муж готовится к войне с ее отцом.

Она смотрела на Брута, и у него в голове возник план. Блестящий, но — видят боги! — какой рискованный! Насколько можно доверять этим прекрасным глазам? Не выдаст ли она его?

— Поклянись не рассказывать Помпею, — прошептал Брут.

— Клянусь жизнью моего сына, — сказала Юлия, придвигаясь к нему.

— Я не ушел от Цезаря, — произнес он. — Я здесь по просьбе твоего отца.

Алые губы красавицы удивленно раскрылись — до нее дошел смысл этих слов. Брут жаждал поцелуя, и его рука сама собой потянулась к ее волосам. Юлия мгновенно отпрянула.

— Никто не должен знать, — продолжал Брут. — Я рассказал тебе одной — не вынесу, если ты станешь видеть во мне предателя.

Она явно хотела ему верить, и Брут изо всех сил старался не расхохотаться.

— Твой муж мне не доверяет, — продолжил он, — и не хочет давать мне в подчинение много людей. Думаю, Помпей намерен отправить меня на передовую, чтобы в первой же стычке меня убили.

Брут старался говорить как можно убедительней. Ему хотелось чуть припугнуть Юлию — пусть она тревожится за него; правда, выдержать верный тон было нелегко.

Юлия молчала. Ее терзала необходимость выбирать между дочерней преданностью и верностью мужу.

Расчет Брута строился на ее сильной любви к отцу — Юлия скорее допустит, чтобы погиб муж, но планов Цезаря не выдаст. Если же перевесит верность Помпею, то часы Брута сочтены.

Юлия продолжала молчать, и Брут осознал, как сильно рискует. Полководец все отдал бы, лишь бы забрать свои слова обратно.

— Моему отцу нужно, чтобы тебе дали легион? — тихо спросила она.

Брут подавил смешок — он выиграл, Юлия ему поверила!

— Нужно, — просто ответил он.

— Тогда я уговорю мужа.

Брут изобразил удивление, словно такое ему и в голову не приходило.

— А ты сможешь? Помпей не любит, чтобы ему подсказывали.