Богини Колизея. Любовь и кровь

Почтенные гости, позабыв обо всем, уже науськивали зверя, делая ставки на то, сколько продержится венатор, и улюлюкали, требуя, чтобы тот прекратил трусить и перешел в атаку.

Но Ферокс выжидал, пока зверь сам бросится на него, карауля момент, когда можно будет нанести удар. Наконец медведь заревел и пошел на человека. И в тот момент, когда его лапы с огромными когтями были рядом с телом смельчака, мужчина метнулся вперед, ловко увернувшись от смертельного удара. Вложив всю свою недюжинную силу, Ферокс выбросил вперед копье, метя в сердце зверя, но древко венабула задело один из прутьев клетки и лезвие прошло левее, чем надо. Раненый исполин заревел и, подмяв своего убийцу, впился в его плечо зубами, жадно рвя живую плоть. Ферокс оказался под хищником и даже не мог поднять руку, прося у зрителей милосердия. Это был конец. Но тут случилось событие, вызвавшее целую лавину пересудов.

Равнодушно наблюдавший за дуэлью человека и зверя префект претория вдруг сорвался со своего места и, откинув засов, распахнул клетку. Медведь, занятый своей жертвой, не заметил нового врага, а Север, выхватив у стоящего рядом охранника меч, изо всех сил всадил его в спину зверя там, где за ребрами билось могучее сердце. Выпустив полурастерзанную добычу, медведь повернулся к новому противнику, но раны были слишком глубоки, и, застонав, он рухнул, придавив венатора грузным телом.

Зрители изумленно ахнули, потом наступила секундная тишина — и прозвучал гром аплодисментов. Взгляды присутствующих дам, обращенные на тяжело дышащего Севера, были полны восхищения, так что Каризиан на мгновение приревновал приятеля, но тот, словно не замечая произведенного эффекта, встревоженно крикнул, выходя из клетки:

— Эй, кто-нибудь, помогите парню!

Сейчас же несколько рабов заняли его место и, вцепившись в тушу лесного гиганта, с трудом стащили ее с распростертого мужского тела, не подававшего признаков жизни. Тут же подскочил расстроенный Камилл. Залитого своей и медвежьей кровью Ферокса положили на плащ, за который уцепилось несколько рук, и рабы со своей печальной ношей скрылись в темноте коридора.

А Север как ни в чем не бывало плюхнулся на свое место, сделав знак рабу, чтобы тот подал чашу с вином. На окружающих он старался не смотреть.

Каризиан уже приоткрыл рот, чтобы поинтересоваться, зачем его приятель рисковал жизнью ради какого-то жалкого отребья, но что-то в глазах префекта претория было такое, что заставило его промолчать и, повернувшись к сидевшей рядом жене сенатора, завести с Кальпурнией ничего не значащий разговор о последней моде в оформлении дворцовых покоев.

— Да не волнуйся ты так, — на плечо встревоженной Ахиллы легла тяжелая рука Ворона. — Ничего с ним не случится. Ферокс бывалый воин, а там всего лишь медведь. Лучше пойди разомнись, тебе это пригодится. Вон, посмотри на Квинта, он разве что на голове еще не стоял.

Заскорузлый палец фракийца ткнулся в направлении приятеля, который, отослав массажиста, старательно приседал то на одну, то на другую ногу, морщась от боли. Услышав свое имя, он покосился на Ворона и, фыркнув что-то под нос, продолжил упражнения.

Повинуясь совету опытного бойца, девушка тоже попыталась сделать несколько приседаний, но скоро махнула рукой на это занятие и вновь заняла пост у раскрытой двери. Она слышала, как на мгновение затих зал, затем раздались аплодисменты, перекрываемые ревом медведя. Возбужденные крики разгоряченных зрителей — многоголосый вскрик — и только яростный голос зверя.

И снова выкрики, выкрики, выкрики, слившиеся в один вопль. Потом тишина, и аплодисменты…

Не выдержав неизвестности, она хотела выскочить в коридор, но ей молча преградил путь один из охранников, равнодушно наблюдавший за ее мучениями. Поняв, что не сможет ничего изменить, девушка начала истово молить Немезиду о помощи и защите, нет, не себе — а тому, кому, возможно, уже никто не сможет помочь.

Но вот в сумраке коридора раздались встревоженные мужские голоса, и показались несколько человек, несущих на плаще… раненого? Убитого?

Обгоняя носильщиков, в комнату вошел расстроенный Камилл и, не глядя на Ахиллу, отрывисто буркнул:

— Квинт, Ворон, на выход.

— Пошли, приятель, — ухмыльнулся мирмиллон, беря у оружейника меч, — покажем этим слизнякам, как умирают гладиаторы. Кстати, сегодня твоя очередь подставляться…

— Ты что, очумел? — так и взвился побледневший ланиста. Только этого мне не хватало! Не вздумайте, идиоты, убить друг друга! Максимум — ранить, но чтоб много крови, но не слишком надолго выводить друг друга из строя. Понятно?

— Чего уж понятнее, — пожал плечами флегматичный вне арены Квинт. — Жить-то всем хочется… Ладно, шевели копытами!

Он крепко хлопнул по спине будущего противника, подталкивая его к дверям, но Ворон попятился, пропуская перепуганных рабов, несущих на пропитавшемся кровью плаще истерзанное тело, еще недавно бывшее могучим гладиатором.

Разом осунувшийся Камилл сделал знак лекарю, и тот кинулся осматривать свою «добычу» — как горько шутили в труппе.