Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Было утро, дети пили чай в столовой, а мать, Наталия Ивановна, еще почивала в постели. Вдруг раздается на крыльце стук, и вслед за ним в столовую из прихожей, где торопливо раздевается Пушкин, влетает калоша. Первый его вопрос – о Наталии Николаевне, за ней тотчас посылают, но она не смеет выйти без разрешения своей строгой маменьки. А маменька еще не проснулась. Таким остался этот сентябрьский день в памяти Сергея Гончарова – младшего брата Натали.

Московский дом Гончаровых на Большой Никитской.

Художник А. Васнецов. 1880-е гг.

Осенью того же года Пушкин часто, чуть ли не ежедневно бывает на Пресне, в доме сестер Ушаковых, старшая из которых, Екатерина, ему далеко не безразлична.

Позже приятель поэта Николай Смирнов оставит воспоминания о тех днях, и многое станет ясным: «В 1831 году он женился на Гончаровой. Все думали, что Пушкин влюблен в Ушакову; но он ездил, как после сам говорил, всякий день к сей последней, чтоб два раза в день проезжать мимо окон первой».

Да и племянник Екатерины, Николай Киселёв, вспоминал: «Пушкин езжал к Ушаковым часто, иногда во время дня заезжал раза три».

Сколько же раз приходилось Пушкину проезжать по Никитской и возвращаться мимо дома Гончаровых в слабой надежде увидеть мелькнувший в окне тонкий силуэт красавицы!

Тайно думать о невесте…

Давным-давно нет гончаровского дома на Большой Никитской. Он был снесен ещё в конце позапрошлого века за ветхостью, а на его месте выстроен изящный каменный особняк, где разместилось посольство Королевства Испании.

Воздыхатели Натали

Не секрет – у первой московской красавицы Натали до замужества было немало воздыхателей. В их числе – и студенты Московского университета, целый кружок ее поклонников. Ими даже выпускался рукописный журнал «Момус» (в греческой мифологии – бог насмешки и порицания), и на его страницах появлялись стихи и сценки, живописующие страдания безнадежно влюбленного в барышню Гончарову студента Давыдова.

Вот первые строки «Элегии», что увидели свет на страницах студенческого журнала:

Мне предпочла она другого!
Другой прижмет ее к груди!..

Подпись: «Эраст Фаев. 2 генваря 1831. Гранатный переулок».

Любопытно, что тем же январским днем датировано и письмо Пушкина к Вяземскому, где поэт называет себя уже женатым человеком! «Если бы я был холост, то съездил бы туда (в Петербург. – Л.Ч.)», – пишет он приятелю.

Продолжаем перелистывать старинный журнал. Далее на его страницах представлена сценка под названием «Два разговора об одном предмете», где под персонажами Изразцовой и Фузеина[12] (намек более чем прозрачный!) выведены Гончарова и Пушкин:

«(Лето. Бульвар. Фарсин подбегает к Иксину).

Фарсин. Видел ты её?

Иксин. Кого?

Фарсин. Профан! Её: Надежду Изразцову?

Иксин. Видел. Что же дальше?

Фарсин. Не правда ли, что она более, нежели божественна?

<…>

(Семейство Изразцовых приближается; к ним подходит Фузеин.)

Иксин. Фузеин знаком с Изразцовыми?

Фарсин. Да, они его принимают. И есть за что: он вчера читал новую свою поэму – чудо! Все поэты от Музея и до Мицкевича включительно ничто перед Фузеиным…» И подпись: «Простодушный».

Но кто таков страдалец Фарсин? Один в трёх лицах: он – лирический герой «Элегии», он – персонаж комедийной сценки, он же и – влюблённый студент Давыдов.

«Твой Давыдов»

Уже потом, после свадьбы, Пушкин беззлобно посмеивался над своим молодым и неудачливым соперником, а тогда страсть студента Давыдова (в искренности его чувств к Натали сомнений нет!) заставила поэта-жениха изрядно понервничать. Как знать – всё могло обернуться и по-другому. А вдруг неискушенная в сердечных делах Натали не смогла бы противиться столь пылким ухаживаниям и предпочла бы себе в мужья не именитого поэта, а человека молодого, преданного ей, подающего надежды – будущего учёного?! И верно обладавшего какими-то неведомыми ныне достоинствами.

Неспроста же приятель поэта и сам поэт Николай Языков в октябре 1830-го сообщал брату как свершившийся факт, что свадьба Пушкина расстроилась и его Мадонна выходит замуж за князя (!) Давыдова. Отголоски московских сплетен долетели тогда и до Пушкина.

Первое упоминание о сопернике-студенте – в письме к невесте из Болдина в ноябре того же года:

«Прощайте, мой ангел, будьте здоровы, не выходите замуж за г-на Давыдова и извините мое скверное настроение».

Не забывает о нем Пушкин и после свадьбы: в письмах к жене он не единожды напоминает ей о былом обожателе: «У Вяземской… увидел я твоего Давыдова – не женатого (утешься)»;

«Сегодня еду слушать Давыдова, не твоего супиранта, а профессора; но я ни до каких Давыдовых, кроме Дениса, не охотник»;