Богини славянского мира

Если это так, то к ней также относятся рассмотренные выше характеристики Зари-Заряницы русских заговоров. Подробные доказательства этого были приведены мною в исследовании духовного стиха о «Голубиной книге»⁵⁷². В нем, в частности, было показано, что наши далекие предки знали о свойствах планеты Венеры через определенные промежутки времени проходить по солнечному диску, и это отразилось в древнерусском названии этой планеты как «преходницы». В пользу отождествления Мокоши и Зари русских заговоров также говорит приведенный выше фрагмент древнерусского поучения, связывающий ее с ручным блудом и, в одной из редакций, содержащий как будто намек на ее двойной характер, вполне согласующийся с двойственностью утренней и вечерней звезды: «Богыню сию же двоу творять и мокошь чтоуть…» Кроме того, выше мы видели, что, несмотря на все старания христианства, до конца ХIХ в. в отдельных местах Руси бытовало восприятие Зари как богини. Поскольку древнерусские письменные памятники не упоминают кроме Мокоши больше никакой индивидуализированной богини, это обстоятельство также свидетельствует в пользу отождествления обеих мифологических персонажей. Следует также сказать, что предположение о тождестве Мокоши с утренней и вечерней звездой лучше всего позволяет понять всю композицию Збручского идола (рис. 13). Сам идол изображал в своей совокупности Первобога с четким делением мира на три яруса: небесный, земной и подземный. На верхнем, небесном, ярусе было изображено два бога, достаточно уверенно отождествляемых с Перуном и Дажьбогом, и две богини. Одна из них, держащая рог, судя по всему, изображала Мокошь, что же касается второй, держащей в руке кольцо, то мы не можем точно установить, кого она представляла. Поскольку это был небесный ярус, где Дажьбог олицетворял собой Солнце, Перун – Месяц, а Мокошь – Венеру, следовательно, и последняя богиня должна была представлять какую-либо звезду или планету. Сведениями о подобном персонаже в древнерусском языческом пантеоне мы не располагаем. Б.А. Рыбаков высказал предположение, что перед нами Лада, однако ее имя отсутствует не только в летописном перечне богов Владимира, но и во всех древнерусских поучениях против язычества. Напротив, последний источник, как мы видели выше, дает устойчивое сочетание имен Перуна, Хорса (эквивалента Дажьбога в качестве солнечного божества) и Мокоши, но не содержит в связи с ними имени какой-либо другой богини. Хотя ту возможность, что на последнем изображении помещена какая-то неизвестная богиня, окончательно исключить нельзя, но наиболее вероятным будет предположение, что обе женские фигуры небесного яруса представляют одну и ту же богиню – Макошь-Венеру в ее двойном аспекте утренней и вечерней звезды. Дополнительно это подтверждает и то, что на миниатюре Хлудовской псалтыри XIII в. утренняя Заря изображена в виде женщины с факелом и гривной в руке (см. рис. 5). Интересно отметить, что женская рука с кольцом присутствует и на некоторых вариантах герба мекленбургских герцогов, происходивших по прямой линии от западнославянских князей. Весьма показательно, что, по словам хрониста, герцог Прибыслав Пархимский в XIII в. почитал эту девушку «совсем и совершенно как бога»⁵⁷³. Как отмечал А.Н. Афанасьев, золотое кольцо символизировало собой Солнце, о чем свидетельствовала старинная святочная игра с этим предметом у русских и чехов, причем кольцо должна была найти именно девушка⁵⁷⁴. Очевидно, что женская рука с кольцом в данном контексте как на Збручском идоле, так и на мекленбургском гербе обозначала собой Зарю, почитавшуюся как бог и на Руси.

В этом случае они абсолютно точно соответствуют двум глазам космического Первобога «Голубиной книги». Если данное предположение верно, то нам опять бросается в глаза некоторая несообразность композиции идола, аналогичная небесному мифу «Голубиной книги». Поскольку Дажьбог олицетворял на нем Солнце и, следовательно, день, а Перун, соответственно, Луну и ночь, оба изображения Венеры-Макоши, соответствующие утру и вечеру, должны были бы быть помещены между обоими мужскими божествами, обозначая границу между светлой и темной половиной суток. Это было бы наиболее логично, наглядно иллюстрировало бы последовательность хода времени и соответствующие ему основные небесные светила и притом нисколько не нарушало бы муже-женской композиции всего Збручского идола.