Богини славянского мира

И это был далеко не единственный пример сохранения в отечественной традиции представления о влиянии прядения на судьбу человека. Известны случаи, когда во время празднования святок за прялку иногда садились ряженые старухи: «Так, согласно описанию одного из них, старухи, одеваясь «шишиморами» (кикиморами), приходили на беседу, усаживались на полатях и, свесив ноги с бруса, ставили между ними прялку (копыл) и в такой позе пряли. Тот факт, что старухи, будучи ряженными, представляют собой самих мифических прях, не вызывает сомнений. Знаменательно, что в качестве таковых они появляются именно на беседе, где, в сущности, программируется судьба достигших половой зрелости парней и девушек. Не случайно также, что действие старух, ряженных под мифических прях, совершается именно в ночь перед Рождеством: этот сакральный час содержит в себе элементы прошлого, настоящего и будущего»⁶²⁸. Еще одним «сниженным» вариантом представления о прядущих нить жизни девах судьбы было такое русское гадание: «По нити, спряденной девушкой, предсказывали ее судьбу: если мокрая – муж будет пьяницей, если неровная, с узлами – жизнь будет несчастная, если сухая, ровная – жизнь будет хорошей, гладкой»⁶²⁹.

Представление о нити судьбы присутствует в славянском фольклоре в связи со всеми значимыми моментами жизни человека. «Можно думать, – отмечал А.А. Потебня, – что в следующей Петровочной песне белая пряжа – символ самой девицы, которая ее белит. Пряжа разделяет участь самой девицы: она тонка и бела, если та выйдет за милого и будет любима; толста и не бела в противном случае…»⁶³⁰ Использовали нить и в святочных гаданиях: пряли «наопак» (наоборот) две нити, одну для жениха, другую для невесты, и опускали их недалеко друг от друга в воду, налитую на сковородку. Если нити сойдутся вместе и «завьются», это предвещало свадьбу, если разойдутся – то нет⁶³¹. Данный образ прилагается не только к браку, но и к битве и смерти: «Ой у городi у Отобурi Да двi квiтки вьеться: Що пiд городом Отобуром Там Овраменко бьеться. Ой у городi у Отобурi да двi квiтки звито; А пiд городом, пiд Отобуром Там Овраменка убито»⁶³². О кикиморе было зафиксировано следующее представление: «Когда привидится она с прялкой на передней лавке, быть в той избе покойнику»⁶³³. Представление о связи нити с жизнью и смертью отразилось и в русской поговорке «Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке».

С процессом ткачества оказывался связан и переход из одного состояния в другое для парней в другой славянской традиции: «У сербов ритуальное ткачество связано с обрядом перехода юношей в группу зрелых мужчин, который совершался в день св. Георгия (23.IV), – девушки за одну ночь готовили для парней новую мужскую одежду: обнаженные и с распущенными волосами, они пряли шерсть, ткали полотно и шили штаны и пояса»⁶³⁴. С символикой нити было связано изменение не только возрастного статуса, но и изменение места жительства. В Белоруссии был описан следующий обряд перехода семьи в новое жилище: «При первом вступлении в новоотстроенный дом («пираходины») через раскрытую дверь туда бросается клубок ниток: держась за нитку, семьяне входят в дом по старшинству. В немногих местностях хозяин входит в дом (по нитке же) один, а когда семьяне возьмутся за нитку, он притягивает их внутрь избы…»⁶³⁵ Бросание клубка в новый дом, еще неосвоенное пространство, напоминает об указывающем путь герою клубке бабы-яги в славянских сказках. Не меньшую ценность представляет и образ нити, объединяющей воедино всех членов семьи при этом переходе, равно как и то, что в некоторых случаях старший втягивает ниткой остальных членов семьи в новый дом. Выше мы уже приводили текст охотничьего заговора с образом прядущей Богоматери, выступающей в нем в чрезвычайно архаичной роли богини-хозяйки животных. С этим заговором можно сопоставить данные о том, что у русских женщин Восточного Казахстана (в районе Алтая) существует запрет на прядение на то время, когда муж собирается на охоту⁶³⁶. Очевидно, что этот запрет возник из убеждения, что данное действие может помешать удачной охоте.

Рис. 14. Городищенский браслет XII–XIII вв.