Богини судьбы

Пока не уверена, однако все же киваю. Потом провожу пальцами по голове и быстро нахожу огромную шишку. Но, по крайней мере, крови нет, с облегчением осознаю я. Руки вроде бы тоже в порядке. Зато правую ногу пронзает острая боль.

– Покажите-ка, – говорит мисс Руперт и ощупывает мои руки, ребра и ноги. А когда добирается до ступни, я с шипением втягиваю в себя воздух. Она аккуратно снимает с меня кроссовку и носок. Сустав немного опух, но больше ничего не видно. Преподавательница слегка шевелит мою ногу. У меня опять вырывается болезненный стон. Она проверяет еще раз, после чего кивает. Неудивительно, что у этих двоих есть медицинское образование.

– Кто-нибудь может принести мне аптечку? – просит учительница.

Люсия убегает и приносит все необходимое. Мисс Руперт наносит охлаждающий гель и бинтует мне ногу.

– Всего лишь небольшое растяжение. Просто дайте ноге отдохнуть, – говорит она. – В любом случае на сегодня для вас тренировка окончена.

Женщина встает и обводит взглядом зал.

– Кто-нибудь может немного помочь мисс Франклин и проводить ее до комнаты? Ей сейчас нельзя нагружать лодыжку. Мистер Коллинз, не могли бы вы нам помочь?

Он кивает и подходит ко мне. Ну почему обязательно надо звать Эйдена? Вероятно, дело в том, что как охотник он не особенно зависит от этих тренировок и к тому же сам живет в интернате. И все-таки я, наверное, предпочла бы, чтобы она выбрала кого-нибудь другого.

Эйден обнимает меня за талию: прикосновение уверенное, теплое и вместе с тем странно привычное. Люсия широко улыбается, глядя на меня, а Макс скорее выглядит так, словно готова оторвать Эйдену голову. Она знает, что мы с ним не очень-то ладим. Весь класс провожает нас взглядами, пока я, хромая и опираясь на Эйдена, выхожу из зала.

А едва за нами закрывается дверь, отстраняюсь от него и говорю:

– Спасибо, ты не обязан меня провожать. Я сама справлюсь.

Он раздраженно закатывает глаза:

– И почему же я знал, что даже такая банальность перерастет в бесконечную дискуссию?

– Не так уж все и плохо, – откликаюсь я.

– Да, конечно, – парирует он, вновь обнимает меня и больше несет, чем помогает мне идти самой.

– Эй, – жалуюсь я.

– Если хочешь, чтобы мы поскорее с этим покончили, просто позволь мне тебе помочь. Чем больше ты причитаешь, тем больше времени это займет.

Я знаю, что он прав, но не хочу так это оставлять.

– «Причитаешь»! Собираешься полностью вжиться в роль героического рыцаря, поэтому пользуешься такими устаревшими выражениями?

– Если это заставит тебя хоть раз пойти мне навстречу, то почему нет? Что ж, сударыня, если вам угодно, я с превеликим удовольствием сопровожу вас в ваши покои. И сию же секунду призову вашу камеристку, дабы холодной водой она успокоила боль в вашей ноге.

Не сдержавшись, я смеюсь и весело качаю головой:

– Идиот!

– Неизменная чаровница, – отзывается Эйден.

Мы добираемся до коридора, ведущего в наши комнаты, и я чувствую, что настроение слегка меняется. Все это время меня окутывает запах Эйдена, и постепенно я начинаю осознавать, где лежат мои руки. Левой я обнимаю его за талию. Ощущаю упругую кожу и жар под ладонью. А моя правая кисть лежит на его руке, прижатой к моему животу, и наши пальцы соприкасаются. Каким образом настолько незначительные прикосновения могут так сбивать меня с толку? По тем местам, до которых он дотрагивается, будто бьют крошечные молнии. Не отрывая взгляд от двери своей комнаты, я стараюсь сосредоточиться исключительно на ней.

– Как ты сейчас? – спрашивает Эйден. Из его голоса исчез любой намек на озорство.

Повернувшись к нему, я ухмыляюсь:

– Без вывихнутой лодыжки было бы лучше.

Он качает головой:

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Да, на самом деле знаю. Видимо, Эйден действительно намерен получить ответ и не даст мне прикрыться иронией. Я пожимаю плечами:

– Я постоянно об этом думаю. Это непросто, и иногда… – Не уверена, действительно ли стоит произносить это вслух. Но его взгляд, теплый, пронзительный и открытый… Он хочет знать и хочет понять. – Иногда я спрашиваю себя, не может ли для кого-то смерть означать избавление. В больнице много смертельно больных людей, которым уже нельзя помочь. – Мы подходим к моей комнате и останавливаемся перед ней. Взгляд Эйдена обжигает меня.

– Понимаю, откуда у тебя взялись такие мысли, – к моему удивлению, абсолютно спокойно произносит он. – Но нокту не такие. Конечно, среди их жертв, вероятно, есть и те, для кого это оказывается концом мучительного существования. Но даже если и так, они не имеют на это права: никто не имеет права просто отнять жизнь. Не говоря уже о том, что они убивают людей не потому, что стремятся избавить их от мучений. Им нужно дыхание умирающих. Это единственное, что их волнует, не больше и не меньше. А нужно им очень много. В больнице нет столько умирающих, можешь быть уверена.

Эйден не сводит с меня взгляда. Правда горит в нем, как пылающий огонь. Он твердо в этом убежден и, возможно, прав. Если бы только речь шла не о Ноа. И почему я никак не могу раскусить его?