Богиня кофейного рая

Первые признаки катастрофы задуманного были едва ощутимы в те самые минуты, когда мы с мамой заглянули в студию Джимми. Сначала – та неподвижная черная фигура женщины в бурке в темном зале, что замерла перед самыми обыкновенными эбонитовыми фигурками, едва ли не сливаясь с ними. Почти тут же выяснилось, что многообещающий ученик Джимми по имени Моша куда-то убегал, даже не предупредив шефа, и появился почти одновременно с нами; стоит отметить, что выглядел он при этом несколько нервным. Или так мне кажется теперь, когда я в курсе событий, что последовали за всем этим?..

Проходит всего несколько минут: мы знакомимся, жмем руки, смеемся. Все достаточно банально, как вдруг появляется этот тип по имени Нгала. Его тощие длинные руки, растопыренные пальцы и выпученные глаза с неправдоподобно огромными белоснежными белками. Что он там бессвязно повторял?..

«…Я хотел… Я хотел… Помогите!.. Рука!..»

Наверняка у парня, как и у большинства людей, самых лютых безбожников, перед смертью вдруг словно открылись глаза – те самые глаза души, о которых говорил Акида. Безбожники начинают отчаянно призывать Господа, а наш Нгала кричал о каком-то знаке. «Рука» – в данном случае, скорее всего, имелась в виду рука Господня. Или же Нгала имел в виду нечто совершенно другое?..

Я потер лоб. Сколько раз можно вспоминать, пытаться понять? Из пустого в порожнее. Что-то простое и ясное постоянно ускользало у меня прямо из-под носа. «Рука!» – ведь что-то это мне напоминало, давало некую интересную ассоциацию. Но вот еще бы понять какую?..

…Сочельник, праздничная служба в храме, скандал с подменой Черной Мари, Джимми с трясущимися руками, выкрикивающий отчаянным голосом: «Но ведь это кража! Надо вызвать полицию!» В те минуты закручивалась большая буча! Даже по сдержанному признанию Аиды ее супруг почти всю ночь провел вне дома, а она металась по городу в поисках его. Что творилось в голове обманутого Джимми? И чем на самом деле занималась его жена?..

Я прогулялся до зеленой аллейки и уселся на скамейку, щурясь на солнышке.

Между тем все мы весело празднуем Рождество на ферме, а под утро на кофейной плантации обнаруживается новый труп – несчастного Моши, который, по всей видимости, и совершил дерзкую подмену Черной Мари. Поскольку нигде настоящая статуэтка до сих пор так и не выплыла, легко сделать вывод: убил Мошу тот, для кого парень совершил подмену и кражу. И почти тут же некто преподносит полиции готового «преступника» на блюдечке: в номере моего старинного приятеля Лени Куятэ обнаруживаются и орудие убийств, и костюм, в котором оба они были совершены. Налицо и причины, по которым Леня мог убить: Нгала – за то, что приставал к его девушке, Мошу – чтобы не платить ему за украденную Мадонну, которую небогатый Леня прилюдно пообещал преподнести в подарок своей девушке.

Но, черт возьми, версия с Леней настолько нелепа, все факты и улики настолько притянуты за уши, что глупо об этом думать. Между тем налицо два трупа, которые ставят перед нами простой вопрос: зачем убийце было убивать столь разных людей: Мошу, который совершил кражу, и бездельника Нгала, никаким боком во всем этом не замешанного?

Я едва не застонал в голос: и вновь из пустого в порожнее! Сколько можно задавать себе один и тот же вопрос без ответа: что может связывать смерть двоих столь разных людей? Кто?!

«Нгала, как глупая женщина, целыми днями только тем и занимался, что собирал сплетни да пересказывал их, добавляя собственные подробности…»

Эта реплика добродушного Томми внезапно всплыла в памяти, и я на мгновение замер. «Болтун Нгала», «бездельник Нгала» – именно так все его называли. А как же это выразился о смерти Нгала лебон Акида?

«…Нгала жизнью заплатил за свой длинный язык – парень всю жизнь болтал, не задумываясь о собственных словах…»

Господи, все так просто! Что, если в этом и есть смысл: Нгала каким-то боком пронюхал про сделку Моши с заказчиком, который, дабы сохранить инкогнито, нарядился в бурку. По собственной глупости Нгала тут же выдал то, что он в курсе сделки, и побежал докладывать об этом Джимми. Ну а таинственная бурка его опередила и встретила на месте, заставив умолкнуть навеки. Вот почему в глазах Моши при появлении Нгала было столько ужаса: сначала он испугался, что Нгала сейчас обо всем доложит, а потом – увидев жестокую рану – он, должно быть, испугался стать следующей жертвой.

Эта простая версия внезапно меня окрылила. Ведь, действительно, Моша, появившись в студии одновременно с нами, выглядел слегка запыхавшимся и словно испуганным! Стало быть, скорее всего, все так и было: разговор с клиентом в костюме бурки, вопли подслушавшего Нгала, стремительное возвращение в студию… Итак, кто же мог прятаться под буркой?