Богиня мщения

При этих словах Денвер невольно поморщилась. Она терпеть не могла, когда Бобби говорил подобные вещи. «Мой самолет», «мой клуб», «мои миллионы» и так далее, и тому подобное. Это звучало очень высокомерно и к тому же напоминало о принадлежности Бобби к той части общества, к которой сама Денвер никогда не принадлежала и принадлежать не будет. К элите. Нет, большинство девушек были бы в восторге от возможности приобщиться к миру частных самолетов, шикарных вечеринок и многомиллионных апартаментов, но Денвер чувствовала — это не для нее. Кроме того, ей не нравился Вегас, как не нравилось проводить время в принадлежащем Бобби ультрамодном хэппенинг-клубе «Настроение», о чем, правда, она ему пока не говорила. Клуб, впрочем, был вовсе не плох, вот только стоило Бобби там появиться, как все присутствующие женщины — и какие женщины! — тотчас принимались с ним заигрывать, а Денвер, на которую они обращали внимание не больше чем на пустое место, это по определению не могло нравиться.

Истина, в которой Денвер пока не признавалась даже самой себе, заключалась в том, что она любила Бобби, но любила именно его самого. Все внешние атрибуты богатства и власти были ей глубоко чужды, и она пока не решила, что ей с этим делать.

Бобби снова потянулся и зевнул.

— Ну, так как? Поедем?

— Пока не знаю. Надо подумать.

— Звучит довольно многообещающе, — проговорил Бобби и, поймав Денвер за руку, потянул ее к себе на диван.

Денвер не сопротивлялась. Вечер только начинался, никаких планов у них не было, так почему бы не расслабиться?

Денвер и Бобби встречались уже на протяжении почти трех месяцев. Именно встречались, потому что Бобби приходилось часто бывать в Нью-Йорке и в Вегасе, где находились два его клуба под общим названием «Настроение». Когда он приезжал в Лос-Анджелес, Денвер чувствовала себя на седьмом небе от счастья, но, когда Бобби отсутствовал, она скучала по нему, пыталась гадать, где он и что делает. Иногда они перезванивались, пытаясь устроить друг другу что-то вроде сеанса «секса по телефону», что неизменно заставляло обоих истерически хихикать.

Ни Бобби, ни Денвер еще не произносили слово «любовь» вслух. Единственное, о чем они позволяли себе говорить, это о том, что их отношения «особенные», то есть не такие, какие они имели в прошлом с другими людьми. Причина крылась в том, что оба боялись слишком глубокой привязанности. Втайне друг от друга — и даже от самих себя — Бобби и Денвер мечтали о прочной любовной связи на всю жизнь, но не чувствовали себя готовыми к чему-то подобному и боялись форсировать события. Вот почему пока оба делали вид, будто относятся к своим отношениям не слишком серьезно.

Бобби медленно гладил Денвер по волосам. Волосы у нее были длинными, густыми, темно-каштановыми с золотистым отливом. Денвер знала, что именно они вкупе с широко расставленными карими глазами и полным, чувственным ртом делают ее такой привлекательной. Если бы она жила в каком-нибудь другом городе, ее, наверное, считали бы настоящей красавицей, но по лос-анджелесским стандартам она набирала от силы восемь баллов из десяти. Так, во всяком случае, считала сама Денвер.

Но она ошибалась.

Ладони Бобби легли на ее груди. Одна из них юркнула под майку и расстегнула лифчик, другая принялась играть с заострившимися сосками. Груди у Денвер были натуральными — большая редкость для Лос-Анджелеса.

Прерывисто вздохнув в предвкушении, Денвер крепче прижалась к Бобби. Не имело никакого значения, что утром они уже занимались любовью. Желание никуда не делось, и сейчас оба были не прочь повторить удовольствие.

Иногда Денвер спрашивала себя, как долго может продлиться их идиллия. Ее последний бойфренд Джош, с которым она прожила без малого три года, был великолепным любовником только в первые полгода. Потом он начал потихоньку остывать, но еще старался, а под конец и стараться перестал.

— О чем ты думаешь? — прошептал Бобби ей на ухо и тут же пустил в дело язык.

— Девчачий вопрос! — отозвалась Денвер, нащупывая «молнию» на его джинсах.

— Хочешь сказать, что я — девчонка? — полушутя-полусерьезно осведомился он.

— Откровенно говоря, я действительно подметила в тебе кое-какие женские черточки, — поддразнила его Денвер.

— Какие, например? — с вызовом спросил Бобби.

— Ну-у… — туманно протянула Денвер, стаскивая с него джинсы. С огромным удовольствием она обнаружила, что Бобби не озаботился надеть нижнее белье. — Во — первых, у тебя мягкие губы…

— Это чтобы слаще тебя целовать. — Одним быстрым движением Бобби повернул Денвер так, что она оказалась под ним. — Мягкие губы и крепкий член — что же в этом женского?

— Бобби! — воскликнула Денвер.

На этом их шутливая пикировка закончилась, в свои права вступила страсть. Бобби умел вести себя так, что Денвер напрочь забывала о стыдливости и любых ограничениях, которые у нее когда-либо были. Он то нежно ласкал ее, то набрасывался на нее с такой силой, что от каждого могучего движения у Денвер буквально захватывало дух. Голова кружилась, сердце сладко замирало, и хотелось еще, еще и еще…