Богиня мудрости и стратегии (СИ)

Сражаться с нежитью было не так сложно. Их удары были предсказуемы, а в глазах не отображалось понимание ситуации — лишь ярость. Когда противник не отдает себе отчет в своих действиях, он совершает ошибки, а значит победить его легче. София легко уворачивалась от их атак, нанося свои копьем и щитом. Помогали оглушающие стрелы брата и конечно же его умение превращаться в хищников, что он мог бы использовать и почаще. Девушка не имела таких способностей, но ей обычно хватало и простой ловкости и надежности маминого копья.

Они продвигались дальше. София была погружена в своих мысли о странностях с Хеймдаллем. Последнее время он был задумчив и удивительно молчалив. Казалось, он решал какую-то сложную задачу и не был рад ее решению. Это огорчало девушку. Она любила заносчивого стража Асгарда, понимала, что во многом он не прав, что где-то ошибается и путается, но она любила и принимала. А оттого смотреть на то, как он терзает себя, было больно и ей. Она боялась, что его одолевают сомнения по поводу правильности решений Одина. Нет, это определенно было хорошо. Но может быть не сейчас, когда одноглазый старик уязвим и тороплив в своих поисках знания. Если Хеймдалль попытается пойти на попятную сейчас, то Всеотец этого не простит.

Этого София боялась даже больше того копья дяди. Все-таки Кратос старался быть не таким богом, каким был раньше. Да, он с такой же остервенелостью защищает то, что любит, но старается делать это мирным путем. Он не хочет войны. Один же не хочет своей смерти. Он заинтересован не в том, чтобы остановить Рагнарек, а в том, чтобы выжить самому. Именно это он ищет в том разломе: что будет после смерти? Это он сказал сам. Но София прекрасно понимала, что он не договаривает. Он не просто хочет узнать, что за гранью, но и как оттуда вернуться назад.

Атрей пытался дальше переубедить Труд в том, что ее дед не такой белый и пушистый, каким хочет казаться, особенно в этой нелепой шапке! Но молодая валькирия не обращала на него внимание, ставя под сомнение каждое его слово. Что не могло не радовать Софию. Да, Труд не принимала их сторону, но готова была слушать, хоть и не соглашаясь, но она это делала потому что не верила, а не потому что была уверена в своем деде.

Девушка не лезла в их разговор, просто помогая брату разгадывать загадки и искать путь вперед, иногда она вместе с Труд раздвигала тяжелые двери, хотя в этом она была не сильна. Наверное, даже Атрей был сильнее нее. Но не могла же она спокойно стоять в сторонке, когда все чем-то заняты.

Атрей использовал маску, чтобы определить путь, София даже устала удивляться простоте этого мира. И почему Один просто сам не мог погулять с ней по мирам, она же явно засветилась бы в нужном месте? Или именно для этого ему нужен был последний из йотунов? Неужели только Локи мог это видеть? Только он мог собрать маску и воспользоваться ей?

Труд порой нагнетала атмосферу, поторапливая брата, чтобы он искал быстрее и лучше, мол за ней наблюдает вся семья, и она не должна их подвести. Сам Атрей видимо тоже желал показать себя и самое главное обратить строгий взор отца на себя. София не могла их понять. Ее командиры и учителя не приучали ее к восхищению ее достижения, не хвалили, не развивали в ней желание выказать себя перед кем-то. Из нее делали солдата, воина, который будет воевать, а не красоваться. И поэтому ей было сложно понять стремление детей. Может когда-то и она была такой? Только вот перед кем ей нужно было показывать свои умения? Отец умер, мать бросила, строгие военноначальники не должны были догадаться, кто она такая, а потому сильно выделяться было нельзя.

Медленно, но верно, они продвигались вперед, по пути как обычно что-то разрушая. Софию удивляло убранство Хельхейма. Кто понастроил все эти сооружения? И зачем, если тут невозможно жить из-за мороза?

— Ну? Я много рассказала про маму, — сказала Труд. — А ты про отца?

— Он… — Атрей пытался подобрать слова, — строгий. Как будто давно решил за меня, кем мне стать…

— Ну… мне это хорошо известно, — вздохнула рыжая девушка.

— Скорее всего ваши родители лишь хотят, чтобы вы не повторили их ошибок, — заговорила София. — Для детей всегда стараются сделать все лучше… Их хотят направить и наставить…

— Но почему они не дают нам самим сделать выбор? — удивилась Труд.

— Потому что они любят вас, — улыбнулась девушка. — Любовь застилает глаза, скрывает истину, затуманивает разум… Когда ты полюбишь — поймешь…

— А ты любила?

— Да.

— И как?

— Больно… Но приятно.

— Ты не особо разговорчива, да?

— Иногда мне кажется на их родине все не много говорили, — вздохнул Атрей.

— На родине? — удивилась Труд.

— Мы не из этих краёв, — кивнула София. — И у нас были поэты и певцы, которые покрывали наше немногословие в бою…

— Ты скучаешь? — спросил Атрей. — Иногда вы с отцом придаетесь каким-то воспоминаниям, думая, что я не вижу…

— Так же, как и ты скачаешь по матери… Родина — часть нас. Там прошла часть нашей жизни, а потому скучать — это нормально. Но нужно двигаться вперед, — напомнила девушка. — В данный момент наш путь указывает маска…