Богиня песков

Тайлем сидел с богиней в ее шатре, потому что она устала, и рассказывал ей, как живут благородные, потому что ей было интересно. Никаких других причин для действий, кроме «интересно» и «нужно», богиня не признавала. За два года Тайлем уже начал к этому привыкать.

– Почему высоким господам нужно строить башни? – спрашивала сэи, рисуя палочкой на полу.

– Потому что туда может ударить молния. Тогда тот, к кому придет молния, станет избранником твоего супруга, богиня.

– Уж точно не моим – фыркнула Сэиланн. – Кто может быть таким дураком, чтобы специально желать быть убитым молнией?

– Тот, кто хочет видеть тебя вживую… – вздохнул Тайлем. – А еще тот, кто желает, чтобы его считали равным богам.

Сэиланн почувствовала неловкость и перевела разговор на другую тему, чего никогда не сделала бы даже с Эммале.

– Откуда ты пришел в столицу, когда был молод? Ты шел с караваном? – она явно не представляла себе, как еще можно путешествовать, если не с караваном.

– Меня туда прислали с посольством моего отца. – Он вздохнул, потому что уже когда-то объяснял ей это. – Исх всегда отличался хорошими механиками. Если бы вышло тогда поехать на тех диковинных машинах, которые у нас в то время бегали по улицам… Но их быстро запретили, и нас везли ездовые змеи, как любое важное посольство. Мы останавливались не на постоялых дворах, а в отдельных домах на дороге, где отдыхают в пути высокородные. Ты же знаешь, кто я? – улыбнулся Тайлем. – Я – «зеленый человек», я из сердца Исха.

– Исх – это там, где я жила до того?

У нее в голове по-прежнему путались взрослые понятия. Если дело было не срочное, то бесполезно было объяснять, не имея под рукой карты. Гениальная хозяйка совета, Сэиланн могла заблудиться, задумавшись, в двух мерках от лагеря и порой забывала простейшие вещи… Тайлем вздохнул.

– Нет, нет. Марисхе – это столица Исха, болотной страны, а ты родилась недалеко от пустыни, там почти нет Исха. Там до ближайшего леса мерить – не перемерить, как здесь говорят. А я сам, можно сказать, исхере. У меня там много друзей, которых я давно не видел.

Тайлем вздохнул, вспоминая низкий – в три этажа, не больше – каменный дом, ничем не похожий на обычные башни высокородных, вьющуюся по решеткам зелень, отца, многочисленных слуг, мать и то, как он однажды отбыл ко двору – это должны были делать все старшие дети, если они были благородного происхождения.

– Лучше бы отец оставил меня дома – искренне признался он. – И не отправлял никуда и никогда. Я бы и там мог пригодиться.

– А храм твоего бога – в самом сердце страны?

– Храм моего бога стоит далеко в лесу, оплетенном лианами. Это место называется Исхет, потому что храм – это «Хет». Я там никогда не был, так же, как большинство женщин никогда не были у твоего алтаря, богиня. Но ты ходишь по свету, и к тебе можно прийти, а я не могу навестить своего бога, и в пустыне не бывает дождя и гроз, таких, чтобы он явился.

– А там – дождь?

– Да, там – дождь. Ты помнишь дождь? Если бы люди пустыни увидели это место, они бы захотели остаться там навсегда… Если не задохнулись бы под пологом леса, когда дождь стоит стеной и хлещет, как хвосты серых змей.

– Да, потому мы с моим супругом и не встретимся на земле, пока я не установлю Закон – важно кивнула богиня. – Я здесь, а он – там, и не-встре-тить-ся нам… Но – тут она улыбнулась, и вся важность мигом исчезла – ты же хочешь увидеть этот храм? Иди!

– Что?

– Иди, говорю! Одерни калли, накинь плащ, соберись и иди. Бог тебя ждет.

Тайлем был ошарашен ее быстротой. Может быть, именно за этим они разговаривали? Именно за этим она ведет с людьми такие длинные разговоры и просит, просит несколько раз объяснять все то, что объясняли ей раньше, тем самым вплетая в гобелен его жизни новые нити?.. О, какая мудрость! Человеку такой никогда не добиться!

– Я готов, богиня! Но в такое время… Справятся ли войска с обороной? Солдаты…

– Справится Эммале! – кивнула Сэиланн. – Они нескоро еще придут снова. Кайс и Кейма возьмут на себя снабжение и строительство, я прослежу за советом… А ты иди, иди, ты будешь моим посланцем! Передай ему все, что я напишу в письме! – тут она топнула ногой и закружилась, глядя в потолок шатра, и в воздухе запахло грозой.

Тайлем поспешил выйти.

…

Тянулись дни, складывались в строфы, недели, строчками письма полыхали на серебре ночной пустыни.

Письмо, сохранившееся целиком