Богиня по ошибке

Вернувшись к больным оспой, я словно пробудилась от сна. Первым делом я увидела, что Каролан медленно накрывает простыней лицо девочки, лежащей среди тяжелобольных. Я поспешила к нему.

– Она первая… – он говорил тихо, чтобы его слышала только я, – но не последняя.

– Кланфинтан говорит, кентавры не болеют оспой.

– Хоть одна хорошая новость. Ты знаешь, что с утра нам доложили еще о двенадцати случаях заражения?

Нет, этого я не знала. Я была всецело поглощена насущными делами. Мне и раньше казалось, что в больничных покоях как будто прибавляется пациентов, но приписывала это моему отвращению к сестринскому труду.

– И пятеро из семи самых тяжелых больных, возможно, не доживут до завтрашнего утра.

– А как вон та девочка? – Я показала на маленькую лошадницу.

Каролан с грустью покачал головой:

– Она в руках Эпоны.

– Черт!

Каролан жестом приказал двум своим помощникам унести тело.

– Трупы тоже заразны, – предупредила я.

Он с удивлением покосился на меня, а потом возвысил голос:

– Отнесите ее в комнату, которая примыкает к моей лечебнице. Позже мы разведем за храмовыми стенами погребальный костер и отправим ее останки к Эпоне!

Я кивнула, при всех соглашаясь с ним:

– Эпона хочет, чтобы все жертвы оспы были кремированы в одном месте, вне храма. Она примет их души, но не желает, чтобы мертвые заражали живых!

Мы молча смотрели, как помощники уносят девочку.

Каролан обратился к одной из самых сведущих своих помощниц:

– Передай, пусть родителей девочки известят о ее смерти.

– Нет! – На сей раз мне не нужно было никакого внутреннего голоса; я сама знала, что говорить и что делать. – Это моя задача! – Я обратилась к помощнице: – Приведи их сюда. Я сама им скажу.

– Слушаюсь, госпожа. – Прислужница присела и поспешила прочь.

– Ты не обязана… – сказал Каролан. – Рианнон так бы не поступила.

– Я не Рианнон, – в сердцах ответила я.

– Да, ты не Рианнон. Прости за то, что я невольно сравнил вас. – В голосе Каролана послышались теплые нотки.

– Ты прощен.

Мы улыбнулись друг другу.

– Кстати, раз уж речь зашла о твоей забывчивости… Ты хоть помнишь, что сегодня у тебя первая брачная ночь?

Клянусь, он густо покраснел под слоем пота и грязи.

– Совсем из головы выскочило!

– Берегись, а то жена тебе задаст!

Он с беспомощным видом огляделся по сторонам:

– Как я могу их покинуть?

– У тебя прекрасные помощницы. Доверься им. Тебе все равно надо сделать перерыв на сон… и на все остальное. – Мне удалось выдавить усталую ободряющую улыбку. – Помойся и иди к новобрачной. Жизнь слишком непредсказуема, чтобы тратить понапрасну хотя бы миг!

– Но… – попробовал возразить Каролан.

– Сделай восьмичасовой перерыв. Твоим пациентам от тебя никакого толку, если ты от усталости ничего не будешь видеть. А я пока побуду здесь и прослежу за тем, чтобы все было в порядке.

– Риа, у тебя доброе сердце, но ты в самом деле не имеешь опыта в выхаживании больных!

– Уж кто бы говорил… Не волнуйся, я буду раздавать указания и расхаживать с важным видом.

– Да, уж в этом тебе опыта не занимать!

Так… Похоже, все обитатели Партолона лучше меня знают, какой у меня характер. Я состроила гримасу, а он начал созывать помощниц и раздавать им указания. Он разделил их на смены, и несколько помощниц сразу пошли спать, чтобы подменить своих товарок ночью.

– Госпожа Рианнон! – окликнул меня робкий голос с порога.

Меня звала помощница, которую я послала за родителями умершей девочки. За ней в коридоре маячили две темные тени. Расправив плечи, я пошла к ним.

В первый год преподавания мне довелось обучать одну из… таких учениц. Сара была замечательная; о такой ученице можно только мечтать. Начитанная, остроумная, она подавала большие надежды. Но проблем у нее оказалось больше, чем мы все себе представляли. Она покончила с собой незадолго до своего семнадцатого дня рождения. Выходя на сцену, чтобы выступить с речью на ее похоронах, я чувствовала примерно то же, что и сейчас, и была уверена лишь в двух вещах: что произошла ужасная трагедия и никакие мои слова этого не изменят.

– Госпожа… – нерешительно продолжала помощница, – пришли родители девочки.

Я повернулась к ним лицом. Стоящие передо мной мужчина и женщина очень напоминали родителей моих учеников. Они держались за руки, и я поняла: они уже знают, что я им скажу, но отчаянно надеются, что услышат нечто другое.

– Мне очень жаль, но ваша дочь сегодня умерла. – Я сказала бы что-нибудь еще, но мать девочки горько разрыдалась. Она прильнула к мужу, как будто не могла стоять самостоятельно. Вдруг она выпрямилась и, не переставая рыдать, попросила:

– Можно нам ее увидеть?

О боже! Вот ужас – ведь они даже не могут увидеть свою девочку!

– Ее тело по-прежнему пожирает болезнь. Эпона велела кремировать ее как можно быстрее… – Видя их отчаянные взгляды, я не выдержала: – Да, вы можете с ней попрощаться, только, прошу вас, не прикасайтесь к ней.

Жестом я приказала помощнице проводить родителей к дочери. Прежде чем они ушли, отец коснулся моей руки.

– Богиня… – голос его дрожал, – ты была с ней, когда она умерла?

Я не колебалась ни секунды.

– Да! – солгала я. – Я была с ней рядом… как и Эпона.