Богиня Судьбы, или Приключения незадачливого некроманта

Послышались редкие хлопки, и насмешливые лица посетителей сообщили Айвину, что люди не верят ни одному слову хозяина.

— Давай парень, сыграй! — прогудел чей-то голос.

— Нет, лучше спой!

— А что вы хотите? Чтобы взгрустнулось или наоборот, что-то радостное?

— Веселое давай! — Послышался ответ.

— Будет вам веселое.

«Менестрель» ловко пробежался пальцами по струнам и усмехнулся, а затем в зал полилась ритмичная музыка и чуть хрипловатый, но приятный голос задорно запел.

Шел скелет по городу, тук-тук-тук.

Челюстями щелкая, стук-стук-стук.

И скрипя фалангами кистей рук,

Затянул он песенку эту вдруг.

Что живется бедному, нелегко,

Обзывают бледненьким все его,

Тычут между ребрами палкой внутрь,

Де давая нежити отдохнуть.

Проще утопиться бы, да на невмочь,

Вот бы закопаться мог, кто помочь,

Ходит, убивается каждый раз,

Да сверкает бликами красных глаз.

И не знают жители, что скелет,

От бессилья мается много лет.

Да ночами лунными каждый день,

Бродит он по улицам словно тень.

Шел скелет по городу, тук-тук-тук.

Челюстями щелкая, стук-стук-стук.

И скрипя фалангами кистей рук,

Затянул он песенку эту вдруг.

К концу песни уже почти весь зал притопывал в такт музыке. Айвин довольно улыбался. Давно он не чувствовал себя так хорошо, если бы не одно но… Некромант ощущал, как из углов зала его буравят маленькие глазки нежити. Можно было с легкостью упокоить грызуна, стоило только послать необходимый магический импульс, но Айвин не был уверен, что крыс не увернется от опасности. Раскрывать себя парню не хотелось. Если хозяин харчевни узнает о его настоящей профессии, прощай теплая постель и горячий завтрак.

— Менестрель, а что-нибудь душевное, чтобы за душу брало, можешь?

— О любви! О любви спой! — Прокричали с другой стороны.

Айвин обвел взглядом зал.

— Можно попробовать.

На этот раз пальцы нежно коснулись струн, и полилась тихая грустная музыка. Айвин не заметил, как начал петь. Чувства сами собой выливались в слова, заполняя собой пространство. Он не видел ничего вокруг, погрузившись в себя, полностью отдаваясь песне.

Я продал бы душу,

Я отдал бы сердце,

За миг пребыванья с тобой.

Я отдал бы жизнь,

Я открыл бы все дверцы,

Впуская любовь и покой.

Но ты далека,

До тебя не добраться,

Нас разделяют века.

Ты где-то в предвечном,

А я в постоянстве,

Не быть нас тобой никогда.

Я для тебя,

Всего лишь песчинка,

По сути, наверно никто,

Судьба промелькнет,

Как пустая картинка,

И превратится в ни что.

Если бы мог я

Прожить бесконечность,

Но жизнь, моя коротка,

Я бы пришел,

Чтобы встретиться взглядом

Не отпускать никогда.

А я все брожу

По земле обреченно,

Средь одиноких сердец.

И нет мне покоя,

И нету мне места

Пока не придет мне конец.

Я продал бы душу,

Я отдал бы сердце,

За миг пребыванья с тобой.

Я отдал бы жизнь,

Я открыл бы все дверцы,

Впуская любовь и покой.

Его хлопали по плечам, выражали восторг, на стол сыпались монеты, а Айвину в этот момент хотелось кричать и рвать на себе волосы, но он выдавил дружелюбную улыбку и тяжело вздохнул. Встряхнувшись, как большая лохматая собака, «менестрель» встал и, поклонившись, покинул зал. Ни говорить, ни видеть никого не хотелось. Парень шагнул в дверь и подпрыгнул от неожиданности. На его кровати развалился скелет и если бы Айвин не знал, что нежить не спит, то подумал бы, что Мирт видит десятый сон.

— Ты что здесь делаешь?

— Как что? Следую за своим хозяином.

— Ой, вот только дураком не прикидывайся? Как ты сюда попал?

— А можно некоторые мои секреты останутся при мне?

— Освобождай постель, загадочный и костлявый друг.

— Ладно, ладно. А может, мы оба поместимся, здесь так удобно, — проскрипел скелет.

— Еще чего, — фыркнул Айвин.

По мере разговора с другом, настроение стало подниматься, а тоска по прекрасной Богине отходить прочь.

Мирт неохотно поднялся и проковылял к стулу, на который опустился, гремя костями.

— Смотри у меня, чтоб тебя никто здесь не видел. Нам неприятности не нужны, — стоило некроманту произнести эти слова, как из половой щели около окна появилась маленькая мордочка, нагло шевеля усами и глядя на него умоляющими голодными глазками.

— Ну, и что мне с тобой делать?

— Упокой эту падаль, — спокойно ответил скелет, за что получил недовольное шипение со стороны грызуна.

— Жалко, — протянул Айвин и послал в сторону крыса тоненькую струйку тьмы.

— Ты что, теперь всю нежить жалеть будешь и кормить собственной силой?

— Нет, просто он такой маленький.

— Ага, к тому же вредный. Помяни мое слово. Мы от него ничего хорошего не увидим.

— Ой, прекрати. Я спать. Завтра рано вставать, на рынок пойду, лошадь нужно выбрать, а ты смотри, когда уходить будешь, чтобы тебя не заметили.

Утром Айвин проснулся в прекрасном настроение и, напевая себе под нос задорную песенку, спустился вниз. Сделав заказ, он с удовольствием откусил краюху еще горячего белого хлеба и запил подслащенным травяным отваром. Камир нес к его столу большую тарелку с омлетом и несколько кусков порезанного закопченного мяса. Айвин облизнулся.