Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Больше, как говорит миссис Меррей, живой Мэрилин она не видела. Было около восьми часов вечера, на Тихоокеанском побережье начало смеркаться. В комнате Мэрилин по-прежнему звучала музыка.

Когда Мэрилин последний раз звонила доктору Гринсону, она спросила его: «Вы забрали мой пузырек с нембуталом?» Он не брал, но ее вопрос вывел его из состояния равновесия, так как он был уверен, что Мэрилин перестала принимать барбитураты. Но его не очень волновало то, что его пациентка осталась без снотворных пилюль.

Если бы психиатр мог предугадать, что произойдет позже, то проявил бы побольше беспокойства. В комнате Мэрилин после ее кончины среди других медикаментов найдут пустой пузырек из-под нембутала, на наклейке которого написано, что в нем двадцать пять таблеток. Кроме того, было указано, что лекарство выписано в пятницу, за день до смерти актрисы. Будет обнаружен и полупустой флакон с капсулами хлоралгидрата, менее опасного снотворного, выписанного 31 июля.

Доктор Хайман Энгельберг, терапевт Мэрилин, интервью дает редко. Однако, как видно из тогдашнего счета, в тот день, когда был выписан нембутал, он посетил пациентку на дому. Из документа, хранящегося в деле, заведенном коронером, узнаем, что нембутал выписал доктор Энгельберг.

Комиссия по предотвращению самоубийств придет к выводу, что нембутал Мэрилин выписывали доктор Энгельберг и доктор Лу Сигел, которые не знали, что она пользуется услугами того и другого. Доктор Лу Сигел, гинеколог, ныне покойный, в 1982 году с жаром отрицал свою причастность к лечению Мэрилин. Доктор Ли Сигел, студийный врач, действительно часто лечивший актрису, говорит, что последний раз видел ее за много недель до кончины.

Гринсон позднее признается, что доктора Энгельберга к Мэрилин привел он, надеясь отучить ее от снотворного. Оба врача решили согласовывать все медикаментозные назначения своей пациентке, но их договоренность, по-видимому, оказалась нарушена.

По словам Юнис Меррей, Мэрилин в тот день задала ей странный вопрос: «Миссис Меррей, — якобы спросила она, — у нас есть кислород?» Хотя продолжать разговор Мэрилин не стала, тем не менее миссис Мерей всполошилась и позвонила Гринсону. Доктор о таком звонке нигде не упоминал.

Естественно, Гринсон ничего не знал о раннем звонке Мэрилин Джин Кармен, когда актриса попросила подругу прийти и принести «пакет со снотворным». По словам Кармен, Мэрилин потом снова позвонила ей и настойчиво повторила просьбу. Кармен опять сослалась на занятость.

Из Нью-Йорка, примерно между восьмью и девятью часами по калифорнийскому времени, Мэрилин позвонил ее богатый друг Генри Розенфельд. Телефонную трубку сняла она сама. Он говорит, что голос ее показался ему «пьяным», но в этом он не усмотрел ничего необычного.

Около 9.30 Мэрилин позвонила Сиднею Гилярову, одному из лучших голливудских парикмахеров, хорошо ее знавшему. На страницах этой книги он до сих пор не появлялся по той причине, что никогда не говорит о своих клиентах. Мэрилин сказала Гилярову: «У меня депрессия», — и, не попрощавшись, повесила трубку. Гиляров знал Мэрилин и тоже не увидел причин для беспокойства. Обсуждать подробности их разговора он отказался.

Хосе Боланьос, приехавший к Мэрилин из Мексики, говорит, что между половиной десятого и десятью звонил ей из ресторана «Шипе», расположенного неподалеку от ее дома. Он тоже не рассказал, о чем они говорили, но сказал, что разговор она закончила, просто положив трубку. Как и Гиляров, Боланьос решил, что для Мэрилин это было вполне обычное поведение. Он думает, что, вероятно, был последним человеком, с которым разговаривала Мэрилин, но, похоже, это не так.

Около десяти, говорит Джин Кармен, Мэрилин снова позвонила. «Ты действительно не можешь прийти?» — спросила она. Чувствовалось, что актриса нервничает. Она добавила, что боится, как бы не повторились звонки предыдущей ночи, когда ее просили оставить Роберта Кеннеди в покое. Что касается всего остального, то Мэрилин как будто была в порядке. Но и на сей раз Кармен нашла предлог и отказалась прийти. Позже телефон снова звонил, но Кармен просто не снимала трубку.

На другой день Ральф Робертс узнал, что в десять часов вечера ему позвонила женщина и оставила на автоответчике «невнятную запись». Узнав, что Робертса нет, повесила трубку.

Робертс, проживавший по тому адресу временно, номер своего телефона, кроме Мэрилин, дал еще двум женщинам, с которыми поддерживал чисто деловые отношения. Он считает, что звонила Мэрилин.

Сведений о других звонках нет. Около 3.30 ночи дочь психиатра Джоан слышала, как в спальне родителей зазвонил телефон. Раздались приглушенные голоса, потом кто-то (это был отец) спустился вниз по лестнице и послышался звук мотора. Почувствовав голод, Джоан пошла на кухню, чтобы взять что-нибудь из холодильника.

«Я спросила маму, что случилось, — вспоминает Джоан. — Она ответила, что у Мэрилин какие-то проблемы, и, охнув, пошла спать».