Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Свое сообщение он отправил коронеру Курфи, а копию его — старшему помощнику окружного прокурора Мэнли Боулеру. Ответа он ждал с некоторой тревогой. Он полагал, что, учитывая имеющиеся свидетельства, окружной прокурор должен созвать комиссию, куда он будет приглашен для дачи показаний. Сейчас Майнер говорит: «Но из этических соображений я бы отказался и мог бы за проявление неуважения к суду быть привлечен к ответственности».

Но волновался Майнер напрасно. Его докладная осталась без ответа, и неизвестно, где она сейчас находится. На вопрос, почему не было никакой реакции, Майнер пожимает плечами. Теперь, занимаясь частной юридической практикой, он говорит: «Знаете, Боулер, мой босс был настоящим бюрократом. Он видел рапорт коронера — но к чему раскачивать лодку? Так обычно и бывает».

Сначала в 1962 году чиновники действовали как положено. В течение тридцати шести часов после смерти Мэрилин Монро «всю доступную информацию» коронер Курфи велел передать в Центр профилактики самоубийств Лос-Анджелеса. На другой день основатель Центра, доктор Норм Фарберов, сказал: «Мы опрашиваем всех и каждого. Мы разузнаем всю подноготную, насколько это будет нужно». Двумя днями позже, пока он утверждал, что его полномочия допрашивать всех и каждого не имеют границ, в «Лос-Анджелес Таймс» появилось сообщение: «ВОЗМОЖНОСТИ СЛЕДСТВИЯ ТУМАННЫ». На другой день в Нью-Йорке «Геральд Трибьюн» дала следующий заголовок: «ЧТО УБИЛО МЭРИЛИН МОНРО? РАССЛЕДОВАНИЕ УГЛУБЛЯЕТСЯ».

Вдруг следствие прекращается. 12 августа, ровно через неделю после смерти Мэрилин Монро, газеты Сан-Франциско и Нью-Йорка печатают такие заголовки: «ЗАГАДОЧНЫЕ «ДАВЛЕНИЯ» В ДЕЛЕ РАССЛЕДОВАНИЯ СМЕРТИ МЭРИЛИН». Флорабел Мьюир, опытный репортер, писавшая на криминальные темы, отмечала, что «на полицию Лос-Анджелеса оказывается непонятное давление... о чем сегодня вечером сообщили источники, близкие к полицейским кругам... Упомянутые давления имеют загадочное происхождение. Но явно исходят от лиц, тесно общавшихся с Мэрилин на протяжении последних недель ее жизни».

Еще через пять дней коронер Курфи закрыл дело. Выслушать вердикт о «вероятном самоубийстве», вынесенный коронером и бригадой из Центра предотвращения самоубийств, пришло семьдесят представителей прессы. Много было сказано о пилюлях и прошлом актрисы, о предположительном часе смерти. Газетчики ушли удовлетворенными, на этом все и кончилось.

Доктор Гринсон, борясь с этическими соображениями, пытался рассказать правду. Когда власти обратились к нему, он помог им в установлении истины, но это ничего не изменило. Теперь он стал мишенью для злобных сплетен. Два года спустя, остановленный на ходу одним из репортеров, он сказал: «Я не могу ни объясниться, ни защитить себя, не назвав тех фактов, о которых не вправе говорить. Положение, в котором я оказался, когда не можешь говорить, ужасно. Просто я не могу рассказать всей истории».

Глава 47

Ключом ко «всей истории» мог оказаться молчаливый свидетель, зажатый в окоченевших пальцах Мэрилин, обнаруженный доктором Гринсоном в тот момент, когда он увидел ее мертвой, — телефон. Это был драматический момент, и пресса охотно ухватилась за него. Вопросом этим до внезапного прекращения следствия интересовалась и команда из Центра по профилактике самоубийств.

Командир отряда доктор Фарберов хотел спросить Гринсона, что услышал он в трубке, прежде чем повесить ее, гудок или тишину, признак прерванного разговора. Умерла ли Мэрилин, разговаривая с кем-то, и с кем именно? На второй день газеты запестрели крупными заголовками: «Загадочный телефонный звонок». В центре внимания на некоторое время оказалась Юнис Меррей.

В интервью прессе Меррей сказала, что «когда той ночью ложилась спать и увидела в спальне Мэрилин свет, то подумала, что та, должно быть, кому-то звонит».

На другой день в утренних радиосообщениях были процитированы слова миссис Меррей, которая якобы сказала, что «видела свет, пробивавшийся из-под двери спальни мисс Монро». Каким образом Меррей могла узнать о том, что свет горит, когда она сама уверяла, что ворс нового ковра закрывал щель, не пропуская свет? Это был спорный момент. Чтобы увидеть свет, ей нужно было выйти во двор и заглянуть в окно.

Сейчас Меррей утверждает, что внимание ее привлек не свет, а телефонный провод, змеившийся по коридору и уходивший под дверь спальни. Независимо от того, что именно она увидела, телефон стал основной темой сообщений.

Говорят, что Меррей о телефонном звонке как будто сказала: «Не помню, сколько было времени и кто именно ей звонил, но Мэрилин после разговора казалась встревоженной...» Откуда Меррей могла знать, что звонок встревожил Мэрилин, если она утверждает, что видела ее последний раз около восьми часов? Это еще один темный момент во всей истории. Сегодня Меррей говорит, что ни о каком звонке вообще не помнит.